Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
— Чушь. Не за что тебе извиняться. Я польщен и очень рад, что ты мне доверилась. Хотя я не понимаю. Он что, слепой? Врожденный идиот? Я в смысле — отвергнуть тебя? Он круглый дурак, и я хотел бы видеть, как он получит по заслугам. И я бы с превеликой радостью в этом поучаствовал! Так где он живет, говоришь, в Вустере?
— Леонард, прошу тебя. Даже не думай. Я не могу сказать, как много для меня значит, что ты просто готов выслушать меня. Я полное убожество. Но, пожалуйста, не вмешивайся в это.
— Ты не убожество. И мы не можем это так оставить. Он просто наглец! Как он повел себя? Просто омерзительно. И после этого от него ни слова?
Когда Кэтрин говорила о случившимся, Леонард не сказал ни слова, только хмурился и вздыхал. Он был на самом деле расстроен, словно так обошлись с его родной дочерью. Кэтрин видела это и очень ценила.
— Он не знает, чего хочет. А думает, что знает. Или знал. Он такой бесцельный, вялый, но при этом злится на всех. Словно все ему должны. Ведет себя как ребенок. А я влюбилась в него, как последняя дура.
— Тебе будет лучше без него, поверь мне. А он без тебя совсем загнется. Кого бы он себе не нашел, для него это дорога в никуда. Я поражаюсь твоему усердию, как ты старалась вытащить его из этой трясины. Ты сильная, а он слабый человек. И наверняка нашел себе такую же, как он, безвольную. Ты ее знаешь?
— Нет, даже не видела.
— Уверен, там не на что смотреть. Она с тобой не сравнится. Ему будет мучительно больно от того, что он сделал, но будет уже поздно.
Кэтрин кивнула.
— Похоже, я побуждаю это в людях…
Она вздрогнула. Сокровенные мысли, высказаные вслух, обернулись подлинным стыдом.
— Возможно, это и должно было произойти.
— Не говори ерунды. Ты красивая и одаренная молодая женщина. Успешная. Знаешь, за долгие годы своей практики я безошибочно научился отличать по-настоящему ценное от дешевки. В тебе есть качества, которые редко сыщешь, просто некоторым до тебя очень далеко.
Кэтрин посмотрела на него. Взгляд Леонарда затуманился, он смотрел мимо нее, куда-то вдаль.
— Мы оба этого натерпелись. Обиды, издевательства… С такими, как мы, это было и будет во все времена. — Леонард прокашлялся.
Теперь Кэтрин чувствовала себя не только дурой, но еще и эгоисткой. Ведь перед ней человек в инвалидном кресле, он прикован к нему с рождения. При этом он добился успехов, конечно, ему не могло быть легко. Возможно, именно поэтому он работает в сегменте «не для всех», среди чудаков и изгоев, порой неприятных, но все же чем-то близких ему. И… знал ли он когда-нибудь любовь?
— Единственное, что может нам помочь, — тихо, почти шепотом проговорил он, — это найти других. Тех, кто отличается от обычных людей. Ведь мы с тобой не от мира сего, правда же? Поэтому нам нужны другие. — Он повернулся к ней с улыбкой. — Такие же, как мы, девочка моя. Хочешь не хочешь, но мы прикованы друг другу. И никуда нам друг от друга не деться.
— Парочка фриков.
— Пусть так. Ну и ладно. Давай лучше поговорим об ужине, который я тебе задолжал.
— О чем ты, Лео? Я угощаю. Это меньшее, чем я могу отплатить за твое терпение.
— Да брось ты. И еще я думаю, что лучше отложить твою поездку в Красный Дом. Я не уверен, что общение с Эдит пойдет тебе на пользу после всего, что случилось.
— Нет. Я хочу поехать. Ради нас. Ради нашего дела. Это уникальный шанс. Я не позволю ему сделать меня слабой.
Глава 17
— Вы выглядите очень бледной. На вас лица I ют. Что с вами произошло? — спокойно и властно спрашивала Эдит. Кэтрин медленно катила кресло по служебному коридору. Сегодня хозяйка дома выглядела эффектнее, чем в прошлый раз, на ней были твидовая юбка и жакет, отделанный кожей. Сама по себе одежда выглядела удивительно стильно, но на пожилой даме производила впечатление запущенного секонд-хенда. Тощие руки Эдит сегодня были сокрыты в пушистой муфте.
— Все в порядке, не стоит…
— Если ваши проблемы не имеют отношения к Красному Дому, держите их при себе, проявите уважение к этому месту. Вы сами хотели сюда вернуться, я только проявляю гостеприимство, не более. Если бы вы в прошлый раз покинули это место в таком же настроении, в каком пребываете сегодня, я бы начала сомневаться насчет вас.
Кэтрин поняла, что лучше молча проглотить это. Да и что она могла сказать этой женщине, столь непреклонной и самолюбивой? Рядом с ней Кэтрин чувствовала себя ребенком, который уже успел провиниться и теперь эгоистично пользуется расположением этой пожилой дамы. Такую гостью можно приглашать, тут же оскорблять и, наверное, выгонять. И не дай Бог она попробует заявить о себе.
Зачем я сюда пришла? Сегодня утром, чтобы просто привести себя в порядок и покинуть свой дом, Кэтрин потребовались огромные усилия, и ради чего? Она задавалась этим вопросом снова и снова. Чтобы доказать Майку, что он не способен выбить ее из колеи? А может, ей просто некуда больше идти? Она знает свои должностные обязанности и выполняет их, она все та же прежняя Кэтрин.
Почему бы просто не сидеть на каминной полке тихо и спокойно, стать как это чучело крысы?
Кэтрин старалась взять себя в руки — все эти дурацкие мысли придавали ее лицу, и без того горестному, то самое выражение. Она прекрасно понимала, что Эдит не нужно видеть ее такой. А еще в этом доме нельзя носить макияж, но Кэтрин про это не забыла.
— Остановитесь здесь. — Эдит повернулась в коляске и посмотрела на стену холла. — Это было сделано в саду.
Кэтрин пришлось встать на цыпочки и внимательно приглядеться, свет здесь был приглушен. Она увидела старинную фотографию жен-щины в длинном платье.
— Семья, мисс Говард. Семья — это самое главное. Никакая карьера не сможет заменить, никто в мире не даст вам больше, чем родные. Я уверена, что вы понимаете, о чем я.
— Простите?
— Моя мать, Виолетта Мэйсон, она своего рода гений. Знаете почему? Могу пояснить. У нее хватило дальновидности и веры в свою семью, чтобы отдать ей все свои силы и помочь брату воплотить его видения. Виолетта Мэйсон создала все фоны и передние планы его диорамам. Она также была его швеей, костюмером и декоратором. И так было на протяжении всей жизни ее брата. Знайте, мисс Говард, что не может быть ничего постыдного в беззаветном служении чему-то великому. Это честь для человека, который сам по себе не способен на такие свершения.
Женщина на фотографии выглядела не слишком привлекательно, это бросалось в глаза даже в полумраке холла. Ее лицо, прикрытое узорной вуалью и широкими полями шляпки Ватто, выражало какие-то затаенные недоверие и неприязнь. Шляпка, украшенная темными розами, и прическа в стиле «помпадур» акцентировали внимание на мрачном лице Виолетты Мэйсон; трудно было представить, как эта женщина могла улыбаться. Тонкие губы и глубоко посаженные глаза не делали ее некрасивой, но добавляли какой-то мрачной непривлекательности. Смореть на женщину было неприятно, даже при таком плохом освещении. Блуза с высоким вырезом словно окаймляла это очень характерное и выразительное лицо, казалось, оно было отмечено печатью тьмы. На заднем плане виднелись густая листва деревьев и далекое поле, но все это было несущественно рядом с Виолеттой Мэйсон.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 77
