Катя испуганно посмотрела на него, зашевелила губами, пока у нее не родился звук:
— Тогда, значит… значит, примерно пятилетний Крот завел сюда примерно десятилетних, может, пятнадцатилетних ребят и бросил. Так, что ли? Нет, Мишка, тут что-то другое.
— Ладно, — Василий решительно встал. — Обсудим это попозже. Надо идти, пока и нас кто-нибудь не задушил.
— А что делать с Кротом? — спросил Миша. Все оглянулись на страшное мертвое тело. Остекленевшие выпуклые глаза, язык навыкате. Василий протянул руку и попытался сдвинуть его веки. Они не поддавались — плоть уже закоченела. Пальцы живого брезгливо отдернулись.
— Надо бы его как-то похоронить. А то не по-человечески получается, предложил Равиль.
— Ну, а может, выберемся, сообщим кому-нибудь там, родственникам, друзьям. Тогда надо за телом возвращаться. А похороним — не найдем. Нельзя тут в пещере проклятой оставлять. Это Витю Саратова откопать не смогли, а Петя ведь, Крот-то, вот он, — вдруг выпалил на одном дыхании Вася.
— Ах, Вася, Вася, — вздохнул Михаил. — Выберемся, выберемся…
— Давайте хоть камнями его заложим, — предложил Равиль.
— Давайте. И пошли.
Когда они закончили это скорбное занятие, перекусили, запив водичкой из реки, точнее из какой-то лужи, но с проточной водой, путь к которой показал вчера Равилю молчаливый грабитель, и уныло собрались в путь, Катя последняя оглянулась на вытянутый курганчик из камней.
— А вдруг он еще оживет, а?
— Ты что, Кать? — сказал Миша. — Давай-ка без мистики. Тут и без того что-то всё очень странно.
Вещи из Кротова рюкзака, которые могли пригодиться живым, они взяли с собой. Вещей оказалось до странности немного: толстая свечка, складной ножик, банка килек в томате, мыло, зубная паста. Сам рюкзак грязные носки и грязное полотенце — оставили. Было очевидно, что в вещах Крота старички-разбойнички тоже пошарили. Но самая странная для туриста вещь была не похищена и обнаружилась в боковом кармане рюкзака покойного.
— Что это? — спросила Катя.
— Это? — Василий отобрал продолговатое металлическое изделие у девушки и сунул себе в карман. — Обойма. Запасная обойма от пистолета.
— Ох и не нравится мне тут! — сказал Миша, а Саша мрачно кивнул.
— А вы знаете, что я заметил? — сказал востроглазый Равиль, когда они уже внедрились в пустынный штрек, из которого свернули в злополучный грот. Что у Крота на левой ладони был сильный ожог. Но правильной формы.
— Какой?
— Формы кротовой жопы.
— Странно.
Пещера стала меняться. В ней по-прежнему царствовали тишина и темнота. Штреки то повыше, то пониже по-прежнему петляли в бесконечном лабиринте, и ребята, идя наобум, на развилках выбирали тот, что пошире, на всякий случай оставляя перед проходом, которым решили не пользоваться, пирамидку из-камней или начертив на стене используемого прохода свою стрелочку. Но в пещере, после стольких километров полного безлюдья, стали попадаться следы человеческого пребывания, причем, по всей вероятности, не очень старые. Пустая консервная банка с надписью Прямо на металле «AUSTRALIAN BEEF IN JUICE», обломанная деревянная ручка, должно быть, от молотка, кепка.
Каждый был внутренне готов к новой встрече с человеком, и каждый очень ее боялся. Система Ада делала их мизантропами.
Они достигли очередной развилки. От небольшого пятачка вело три хода. Четыре горе-богатыря и одна девица постояли, подумали. Большинством голосов был выбран, как это принято у всех богатырей, — центральный. У левого и правого прохода выложили пирамидки. Для верности Рябченко острым краем камешка выцарапал на стене жирную стрелку, трижды перечеркнутую у основания.
Через полчаса, не встретив других ответвлений, они вышли на то же место. Жирная стрелка с укором смотрела им в лицо. Тогда выбрали левый проход. Пирамидку передвинули в центральный. В левом начертили две стрелки. На этот раз развилки встречались, но хорошо утоптанный главный штрек привлекательно приглашал не сворачивать. Через час лабиринт вывел их на знакомый пятачок.
— Твою мать! — Василий даже топнул в сердцах по заколдованному месту.
— О господи, как я устала, — Катя уселась на рюкзак. — Дайте закурить, черт возьми.
— Сигареты будем экономить, — не очень уверенно заявил Саша, но протянул ей пачку.
Василий тем временем стал перекладывать пирамидку из правого прохода в левый.
— Ну пошли, что ли? — сказал он.
— Еще один кружок, чтобы сюда вернуться? — Савельев сплюнул.
— Ладно, отдыхайте, — махнул рукой Рябченко. — Рав, давай сгоняем без рюкзаков, этот штрек проверим.
— Давай.
— До первой развилки или до второй. Двое налегке отправились в темный штрек, примечательный только тем, что раньше они там не были. Прошло десять минут, двадцать, тридцать, час…
Василия и Равиля не было. Трое уставших людей сидели возле похудевших рюкзаков и ждали. Они молчали старательно прислушиваясь к тишине — вот-вот послышатся шаги, мелькнет отблеск фонарей. Но тщетно. Заколдованное место.
— Куда они провалились? — проворчал Саша. — Вот заразы. Еще потеряться не хватало. Они прождали в молчании еще часа два.
— Сбегаю без рюкзака, может? Посмотрю, что там случилось. Вдруг обвал?
Миша поднялся. Ожидание всем действовало на нервы.
— Нет, Миша, — решительно заявила Катя. — Вместе пойдем. Все.
— А с рюкзаками что делать?
В этом мире, состоящем из одних проходов, ситуация только ухудшалась. Обилие ходов как раз и делало ситуацию безысходной.
Решено было свои рюкзаки не бросать. Миша свечной копотью написал на стене: «В. и Р., мы пошли туда» и сделал фирменную стрелку.
Они шли медленно, невольно стараясь оттянуть момент встречи с чем-то страшным. Что там могло случиться с Васей и Равилем? Вдруг и правда обвал? Вдруг их убили? Вдруг, вдруг… Или заблудились навеки.
Первая развилка встретилась нескоро. Они осмотрели и обнюхали это место очень тщательно — ни пирамидок, ни стрелок. Пошли в правый коридор. Метров через сорок разветвлялся и он.
На месте развилки, на стенке, выступавшей утюгом, была начерчена вертикальная линия. Вася и Равиль ее начертить никак не могли. Она была сделана краской — белой и черной. Ни дать ни взять рисунок граничного столба.
— Это что еще за херня? — задал риторический вопрос Саша.
Они выложили у левого прохода пирамидку и отправились направо.
Вдруг впереди послышался тихий, неизвестно чей и, конечно же, пугающий шорох. Миша, шедший первым, остановился. Катя и Саша тоже.
В ушах только гулко стучало сердце, просившее продлить его существование.
— Стой! Кто идет? — раздался впереди звонкий мальчишеский голос.
