София Бринкман была с ним все это время. Как ни чесал Боман в затылке, пытаясь сосредоточиться на газете, все было напрасно. Он тряхнул головой и откинулся на стуле. Мэнни снова запрыгнул на подоконник: «Что с тобой, хозяин?»
Ладно, последняя попытка. Взгляд Эдди снова упал на страницу. Но как ни лезла из кожи вон Каролина Бергер, ее слова не трогали мужчину. Наконец он сдался.
Мэнни не сводил с хозяина янтарных глаз.
– Чего уставился? – спросил его Эдди.
Кот не отвечал.
Тогда Эдди тоже выпучился на него, но Мэнни это не смутило.
Черт!
Боман потянулся за ручкой и набросал на краешке газеты все, что помнил из записанного на телефон разговора – имена, события, факты. София Бринкман, Гектор Гусман, ресторан «Трастен»… Оказалось, не так мало. Чернила расплывались на тонкой бумаге, и текст на полях репортажа Каролины Бергер выглядел липким.
– Ну что, доволен?! – закричал Эдди на всю кухню.
По-видимому, он обращался к Мэнни. Хотя не исключено, что и к Рикарду Эгнеллю тоже.
Боман тяжело задышал и наотмашь ударил себя по щеке. А потом еще и еще раз. Главное – не сомневаться. Эдди выбивал из себя опасные мысли.
Неожиданный звонок в дверь привел его в чувство.
Мужчина перевернул газету, на которой только что записал информацию о Софии Бринкман, и накрыл ее другой газетой.
На лестничной площадке стоял Томми Янссон – свежевыбритый, с идеально подведенными усами и красным от возбуждения лицом.
– Не ждал? – Томми прошел в квартиру и огляделся. – Ты один?
– Да.
– Есть работа. Собирайся, перекусим в машине.
– О’кей, – кивнул Эдди, – я готов.
Гость ткнул пальцем в его голую грудь.
– Рубашку не наденешь?
Боман прошел в квартиру, Томми за ним. На кухне Янссон сел на стул. Сердце Эдди забилось, как молоток. Краем глаза он видел, как Томми поднял газету, лежавшую поверх той, на которой Эдди только что делал записи.
Наскоро накинув рубашку, он вернулся на кухню.
– Что с тобой? – спросил его гость. – Ты нервничаешь?
– Нет, я в порядке.
Несколько секунд Томми молча смотрел на Эдди. Это было странно.
– Ты ничего не забыл?
Боман не понял.
– Тебе не кажется, что ты кое-что забыл? – повторил Янссон.
Нервы Эдди были натянуты до предела.
– Не понимаю, о чем ты?
– О твоем цветочном одеколоне. Я привык, что от тебя хорошо пахнет.
– Только не сегодня, – облегченно выдохнул Боман.
– Ладно, – Томми сложил газету, встал. И чуть не подпрыгнул от неожиданности, увидев на подоконнике Мэнни. – Не знал, что у тебя есть кот.
* * *
Они сели в машину Томми и двинулись в сторону Стокгольма.
Эдди Боман, маленький убийца. То, что Янссон уловил связь между Эдди и убийством Рикарда Эгнелля в парке, – чистая случайность. Шанс, которым Томми не преминул воспользоваться. Бедняга Эдди не сопротивлялся, словно с самого начала знал, что так будет. Как будто даже желал этого.
Янссон сразу понял, с кем он имеет дело. С тем, кто ничего не может решить для себя окончательно и прячет свою слабость за показной брутальностью. Противоречивый тип, идеальный объект для манипуляций. Такие впитывают в себя все, что им говорят, не утруждая себя мозговой работой. Томми чувствовал, что все это каким-то образом связано с сиротством Эдди. Даже не со свойственной брошенным детям недоверчивостью, а с тем, что Эдди никто не научил отличать правильное от неправильного. Такие всю жизнь блуждают как в тумане.
– Становится горячо; понимаешь, о чем я? – сказал Янссон.
Эдди кивнул, не глядя на него.
– О Бринкман.
Томми быстро оглянулся на подельника.
– Хватит ломать голову. Давай покончим со всем этим.
– Разве я тебе что-нибудь сказал? – удивился Боман.
– Сказал. Ты все время говоришь только об этом.
– Это серьезное дело. – Эдди прокашлялся.
– Все относительно, – пожал плечами Томми.
Они выехали на мост Транеберга. На «Вольво» Янссона была автоматическая коробка передач, поэтому, набирая скорость, машина скользила, как лодка по воде, и это особенно восхищало Эдди.
– Мы сделаем это, – сказал Томми. – Есть еще один человек, и мы возьмем их вместе.
– Но ты говорил только о ней.
– Я говорил только, что есть одно задание.
Эдди отвернулся. Что ж, он готов и на это. Янссон усмехался про себя: пришло время сказать правду. Но для начала он вывалит ее на пол, перемешает отдельные фрагменты и сложит пазл по-своему. Боман проглотит все, потому что правда ему не нужна. Ему нужна цель, чтобы не выпасть из жизни.
Томми поковырял у себя в ухе.
– Я не собираюсь посвящать тебя во все подробности дела, но кое-что тебе знать надо. Ты должен понимать, что делаешь все правильно. Что ты на правильной стороне.
Эдди навострил уши.
– София Бринкман была любовницей Гектора. Она занималась вымогательством денег и виновна в смерти наших коллег. Я имею в виду Гуниллу Страндберг и Ларса Винге.
Боман недоверчиво посмотрел на Томми.
– Винге застрелил Гуниллу, а потом покончил с собой.
Янссон покачал головой.
– Это официальная версия. Чушь, которую придумали специально для газетчиков. На самом деле все было иначе. – Он выдержал паузу и продолжил уже тише, с налетом скорби в голосе: – Гунилла копала под Гектора и рассчитывала на помощь Софии. Но та проболталась Гектору, что полиция висит у него на хвосте. Потом они застрелили Гуниллу и подстроили все так, будто это сделал Винге. Вот как оно было на самом деле. К сожалению, доказательств у нас недостаточно. – Томми заметил, как вспыхнули глаза Эдди, и продолжил подливать масла в огонь. – Бринкман – убийца. И она развернется по-настоящему, если мы не сделаем то, что должны. За все время работы в полиции я не встречал никого опаснее, чем она. -Янссон посмотрел на Бомана. – А теперь она еще объединилась с этим Майлзом Ингмарссоном. Ты помнишь его?
Эдди покачал головой.
– Тоже коллега, – иронически заметил Томми. – Убил наркоторговца и, по всей вероятности, Антонию Миллер. Она пропала. О, это скользкий черт… – Янссон снова замолчал, как будто предался размышлениям. – Большинство убийц, с какими мне приходилось иметь дело, были, что называется, заблудшие души. Или же совершали непоправимое в состоянии аффекта. Немногие шли на убийство сознательно, но они, как правило, становились на эту тропу не один раз. Темные личности, если хочешь знать мое мнение. Они утратили право быть среди нас. – Полицейский понизил голос. – Мы должны положить этому конец, даже если для этого придется преступить закон. Сделаем то, что нужно, и забудем всё как страшный сон.
