Агнеса, знайте, брак – нешуточное дело.
Суровый долг лежит на женщине всецело.
И волю обуздать, и сократить досуг.
Нам – с бородой – дана и власть распоряжаться.
Длинная речь Арнольфа, обращенная к Агнесе, и «Правила супружества, или Обязанности замужней женщины», которые он заставляет ее прочитать вслух, – пародия на патриархальные порядки. Требовать от знатной женщины, чтобы она опускала глазки, разговаривая с мужем, никогда не смотрела ему прямо в лицо; одевалась только так, как нравится ему; навсегда забыла о кремах, помадах и косметике, а также о чернилах, бумаге, перьях; не старалась нравиться кому бы то ни было, кроме мужа, – все это Мольер высмеивал в своих пьесах, и не только потому, что хотел порадовать высокородную публику.
Разумеется, планам Арнольфа вылепить Агнесу, как «мягкий воск», не суждено было сбыться. Агнесса, которая, выйдя из монастыря, интересовалась, родятся ли дети из уха, вскоре знакомится с Орасом, влюбляется в него без памяти и сдается перед силой любви. Любовь помогает ей приподнять завесу невежества и глупости, которая с рождения отгораживала ее от мира. С мастерством, достойным закоренелой обманщицы, она находит способ перехитрить своего опекуна.
Но Арнольф, каким бы смешным он ни казался, человек непростой. Его глубокое чувство к Агнесе, его мучительная ревность, страх и вправду стать рогоносцем вызывают у зрителя искреннее сочувствие к нему. Даже зная о любви Агнесы и Ораса, он по-прежнему хочет жениться на ней, снова предлагая ей выйти за него замуж.
Ты слышишь ли мой вздох? Как полон он огня!
Ты видишь тусклый взор? Я обливаюсь кровью!
Покинь же сопляка со всей его любовью.
Тебя приворожил его недобрый глаз,
Но будешь ты со мной счастливей во сто раз.
Всегда любила ты красивые наряды —
Со мною все тебе достанутся отрады,
Тебя и день и ночь я буду баловать,
Ласкать и миловать, и крепко целовать.
И будешь делать ты все, что тебе угодно!
Сам себе удивляясь, он говорит в сторону : «Подумать, до чего людей доводит страсть!» Слишком поздно. Арнольфу не суждено стать мужем Агнесы. Агнесу с ее возлюбленным соединил «взаимной склонности сладчайший жар» – они поженятся на радость всем, кроме Арнольфа. Пьеса заканчивается благодарностью небесам: «И благости небес молитву вознесем», иными словами, все, что ни случается, к лучшему.
В ранних пьесах мольеровское видение любви обусловлено его первым знакомством с высшим обществом. Проведя тринадцать лет в скитаниях по провинции, он не мог не прельститься изысканной речью и учтивыми манерами, принятыми в высшем обществе, видимой свободой и остроумием утонченных дам. В то же время он высмеивает тупость и глупость, где бы ему ни довелось их заметить. Он высмеивает манерность и уклончивые обороты речи чрезмерно рафинированных женщин, поражает своей язвительностью украшающих себя лентами модников-мужчин, их якобы импровизированные, лишенные смысла и благозвучности стихи. Поскольку «Школа жен» вызвала горячие споры, Мольер написал «Критику школы жен», в которой высмеял нападавших на него ханжей. Защищаясь, он вложил в уста одного из персонажей следующие слова: «Те смешные сценки, которые показывают в театрах… Это зеркало общества» [36] . Несмотря на комичные преувеличения, пьесы Мольера были «зеркалом общества» – зеркалом двора и парижских манер, принятых во времена Людовика XIV.
Самой большой критике подверглась сцена из пьесы «Школа жен», где Арнольф пылко объясняется в любви к Агнесе. Критики полагали, что его искренние вздохи, обещания «миловать и целовать» свою возлюбленную не сочетались с невозмутимым характером буржуа, присущим Арнольфу. Защитники Мольера возражали, что «нет ничего невозможного в том, что человек может быть в одной ситуации смешным, в другой – рассудительным» и даже трогательным. Любовь немолодого человека к юному существу способна стать источником невыразимых страданий. Мольер наделил Арнольфа тонкой душой, и он внушает нам сочувствие, даже если остальные черты его характера вызывают смех. Подробнее этот парадокс любви Мольер исследует в своей величайшей пьесе «Мизантроп» (1666).
Если бы у зрителя XXI века была возможность посмотреть только одну пьесу XVII века, я бы советовала сходить на «Мизантропа». Это одновременно и комедия, и пародия на галантные манеры, и трагедия истинной безответной любви. В героине пьесы – молодой вдовушке Селимене – мы видим женщину, душа которой развращена полным лжи миром. В другом герое пьесы – Альцесте – автор показал мужчину, которому так противна фальшь, что свое спасение он видит в одиночестве. Натуры этих персонажей настолько противоположны, что любовь Альцеста к Селимене заведомо обречена на провал. Но он решается ради любви испытать сполна все страдания, отпущенные ему судьбой. Он пленен красотой и очарованием Селимены, ревнует ее к другим поклонникам, шокирован ее склонностью сплетничать, но он верит ее тайным любовным признаниям и страдает, гадая, не лжет ли она и ему так же, как и другим. Охваченный страстью, Альцест винит общество в ветрености Селимены и тешит себя иллюзией, что сможет изменить ее своей любовью. Ведь он действительно любит ее, его чувство настолько иррационально, что граничит с безумием. У влюбленного, поэта и безумца, как говорил Шекспир, много общего.
Филинт, друг Альцеста, замечает, что Селимене не хватает добродетели. По мнению Альцеста, ее лишен «без исключения весь бедный род людской» [37] . Кокетство Селимены и ее страсть к скандалам – вполне в духе времени. Этими пороками Альцест пренебрегает, однако он замечает другие ее недостатки:
Все недостатки в ней мне ясны без сомненья.
И как бы ни горел во мне любовный пыл,
Я первый вижу их, и первый осудил.
Но, несмотря на все, чтоб я ни делал, – каюсь
И слабость признаю: я ею увлекаюсь.
И вижу слабости ее, о них скорблю,
Но все ж она сильней, и я ее люблю [38] .
Разумеется, попытки Альцеста перевоспитать Селимену обречены на провал. Несмотря на то что он питает к ней высокую и искреннюю любовь, ее чувства к нему не столь глубоки и искренни. Их диалоги разоблачают ее врожденное кокетство, его неспособность уступать ей и их взаимное непонимание.
АЛЬЦЕСТ:
Хотите, чтобы вам всю правду я сказал?
Сударыня, ваш нрав мне душу истерзал.
СЕЛИМЕНА:
Так вызвались меня вы проводить, Альцест,
Чтоб ссориться со мной? Как вам не надоест!
АЛЬЦЕСТ:
Не ссорюсь с вами я. Но ветреность такая,
Любого встречного к вам в душу допуская,
Толпе поклонников надежды подает.
