Этот позднейший поворот поверг европейские общества в многоаспектный кризис. Прежде всего имеет место экономический кризис как таковой, присущий либеральному выбору. Этот кризис усугубляется готовностью европейских стран перестроиться в соответствии с экономическими требованиями североамериканского лидера альянса и их согласием, вплоть до настоящего времени, финансировать дефицит США в ущерб собственным интересам. Далее мы имеем дело с социальным кризисом, который обостряется растущим противодействием и борьбой масс трудящихся против роковых последствий либерального выбора. Наконец, налицо начало политического кризиса, сосредоточенного вокруг отказа присоединиться, по крайней мере безоговорочно, к нынешней стратегии США — нескончаемой войне против Юга.
Каким же будет ответ европейских народов и государств этому триединому вызову? Будет ли он вообще?
«Про-европейцы» (или, как их еще можно назвать, принципиальные сторонники интеграции Европы) разделяются на четыре довольно отличные друг от друга группы.
1) Те, кто почти безоговорочно отстаивает либеральный выбор и принимает лидерство Соединенных Штатов.
2) Те, кто отстаивает либеральный выбор, но хочет видеть Европу политически независимой, свободной от альянса с американцами.
3) Те, кто борется за «социальную Европу», то есть капитализм, сдерживаемый рамками нового социального компромисса между капиталом и трудом, действующего в масштабах всей Европы, при этом их не волнует европейская внешняя политика по отношению к остальному миру.
4) Наконец те, кто выражает свои требования сделать Европу социально ориентированной, строящей свою политику на основе «иных отношений» (как подразумевается, дружественных, демократических и мирных) с Югом, Россией и Китаем.
Конечно же, есть еще и «не-евронейцы» — те, кто не считает ни один из вышеперечисленных про-европейских вариантов желаемым или даже возможным. Вплоть до настоящего момента они прочно находились в меньшинстве, но, безусловно, набирают силу. Их ряды укрепляются за счет двух фундаментально отличных сторон: за счет правых «популистов», которые отвергают постепенное развитие наднациональной политической (и, возможно, экономической) власти, за исключением, конечно, власти транснационального капитала; примыкают к ним и представители левого народного крыла, национального, гражданско-демократического и социально ориентированного.
На какие силы опирается каждая из этих тенденций и каковы шансы каждой из них на успех?
Господствующий капитал либерален по своей природе. Как следствие этого он склонен поддерживать первый из перечисленных вариантов. Самое последовательное выражение того, что я называю «коллективным империализмом Триады», являет собой Тони Блэр. Точно так же, как прежде целые секторы крупного капитала из страха перед коммунизмом сгруппировались вокруг Гитлера, так и сегодня безусловные защитники коллективного империализма Триады считают, что необходимо поддерживать Буша. В этом смысле Тони Блэр — отнюдь не Черчилль, который предпочел выступить против Гитлера. Он скорее напоминает Чемберлена, который вследствие собственного малодушия пошел на уступки Гитлеру и Муссолини, рассчитывая извлечь выгоду из присоединения к сильнейшим.
Сравнивать сегодня Саддама Хусейна с Бушем — это все равно что выискивать смысл в дурном анекдоте. Можно долго мудрствовать о том, кто из них более одиозный персонаж — Саддам или Буш. Но если существует сила, угрожающая всему человечеству, то это, безусловно, Соединенные Штаты, а не Ирак.
Сплотившиеся под национальным флагом США политические классы готовы, если понадобится, «пожертвовать европейским проектом» — или по крайней мере развеять все иллюзии по этому вопросу, удерживая его в рамках тех ограничений, которые были наложены на него изначально, ведь он задумывался как европейское крыло атлантического проекта. Но Буш, как и Гитлер, рассматривает своих союзников не иначе как силы второстепенные, примкнувшие к нему без дополнительных условий. Бот почему важные сегменты политического класса, включая правых, хотя они в принципе и защищают интересы господствующего капитала, не хотят присоединяться к Соединенным Штатам, как прежде — к Гитлеру. Если в Европе возможен Черчилль, то им должен стать Ширак. Станет ли он им?
К этой стратегии может успешно приспособиться «правый анти-европеизм», которому импонирует националистическая демагогия, например, по вопросу об иммиграции (естественно, с Юга), ей тоже может подойти либерализм, но не специфически «европейский», а глобализированный. Прототипами этого сорта союзников Вашингтона являются Аснар и Берлускони, а также раболепствующие политические классы Восточной Европы.
Следовательно, я считаю, что второй вариант реализовать трудно. Он, однако, затрагивает основные европейские страны — Францию и Германию. Выражает ли эта позиция амбиции капитала, который достаточно крепок, чтобы суметь освободиться от патронажа Соединенных Штатов? На этот вопрос у меня нет ответа. Это возможно, но интуиция подсказывает мне, что маловероятно.
Тем не менее именно этот выбор стоит перед союзниками по противостоянию с североамериканским противником — главным врагом человечества. Я говорю именно о союзниках, поскольку уверен в том, что они придут к необходимости порвать со своей зависимостью от одностороннего проекта капитала (либерализма) и искать союзников на левом фланге (только они могут придать силу их проекту независимости от Вашингтона). Альянс между второй, третьей и четвертой группами вполне возможен, точно так же, как это было в большой антинацистской коалиции.
Если такой альянс и сформируется, то должен ли он и способен ли действовать исключительно внутри европейской системы координат, от приоритета которой сторонники интеграции Европы не могут отказаться? Я так не думаю, потому что эта система координат — в том виде, в котором она существовала и продолжает существовать, — систематически отдает предпочтение только выбору первой группы — проамериканской. Станет ли необходимым тогда развалить Европу и окончательно отречься от европейского проекта?
Я не думаю, что это необходимо или даже желательно. Возможна другая стратегия — на какое-то время оставить «склеротичный» европейский проект на его нынешнем этапе развития, но параллельно с ним развивать другие альянсы.
Здесь я бы отдал приоритет построению политического и стратегического альянса между Парижем, Берлином и Москвой, включив в него, если это возможно, Пекин и Дели. Я специально подчеркиваю приоритет политического альянса, поскольку он послужит восстановлению должных функций и статуса международного плюрализма и ООН, а стратегический альянс позволит сформировать вооруженные силы, способные дать ответ вызову Америки. Эти три или четыре державы обладают всеми необходимыми технологическими и финансовыми средствами, подкрепленными их традиционными военными потенциалами, для создания таких сил, перед которыми США буду выглядеть гораздо слабее. Брошенный США вызов и их преступные амбиции вынуждают к таким ответным действиям. Эти амбиции отличаются своей чрезмерностью, и их необходимо подвергнуть испытанию. Создание антигегемонист-ского фронта является сегодня первостепенным приоритетом, сравнимым с формированием антинацистской коалиции.
