Когда мы впервые встретились, я уже знал, что встретил свою судьбу, счастье, которое так долго искал. Но мне необходимо было еще раз подтвердить себе, что я не ошибся.
Он остановился на миг и продолжил:
— Когда мы пришли сюда сегодня и я понял твои чувства, я осознал, что наконец-то я обрел ту волшебную любовь, которую столь многие ищут, но лишь немногие находят.
Принц поднял ее лицо за подбородок.
— Мы будем очень счастливы, дорогая. Разве может быть по-другому, раз сам Аполлон благословил нас. Мы стали частью его и Афины.
Он снова поцеловал Авилу и сказал:
— А теперь, моя драгоценная, нам надо найти выход отсюда.
От его поцелуев Авила пребывала в каком-то волшебном забытьи, но этот вопрос вдруг вернул ее к реальности.
Они были заперты в пещере, и вряд ли кто-нибудь мог бы их обнаружить.
Принц прочел ее мысли.
— Рано или поздно мои люди начнут искать нас, — успокоил он Авилу. — Но будет намного надежнее, если мы сами начнем искать выход из этой тюрьмы.
Принц поднял фонарь и вернулся туда, где их застало происшествие с дверью, а именно ко входу в третью пещеру.
По мере того как они продвигались вглубь, высота потолка пещеры росла.
Авила подумала, что причиной этому могло послужить лишь то, что они двигались к центру холма.
Мысль эта ее совсем не обрадовала: ведь никаких инструментов у них, естественно, не было, а прокопать ход наружу голыми руками не представлялось возможным.
Дарий огляделся вокруг.
В дальнем углу он увидел огромную кучу земли, достигавшую половины высоты пещеры.
Выло похоже, что осыпавшаяся земля скрывала под собой алтарь.
После краткого раздумья принц сказал:
— Я считаю, нам все-таки надо попробовать пробиться через дверь, а точнее, сбоку от нее.
Авила не отвечала: в этот момент она молилась. Молилась Богу, которому молилась всегда, и, конечно же, Аполлону.
— Спаси и сохрани, — бормотала она, — ведь если нас быстро не найдут, то мы умрем… от холода и голода.
В этой ситуации Авила уповала лишь на Божественное вмешательство: Человек здесь был бессилен.
Принц уже направился обратно, фонарь он взял с собой. Только тогда Авила поняла, что осталась одна, в темноте. Она уже собиралась пойти за Дарием, но вдруг заметила на потолке слабый проблеск света.
Она радостно вскрикнула. Принц обернулся:
— Что случилось, дорогая?
— Посмотри! Посмотри! Я молилась, а когда открыла глаза, то увидела свет.
Принц вернулся в большую пещеру и посмотрел на то место, куда указывала Авила.
Он увидел слабый проблеск света.
Дарий снял плащ и положил его вместе с фонарем на землю.
Затем он вскарабкался на кучу осыпающейся под ним земли в дальнем конце пещеры.
Он принялся пробивать в потолке отверстие, откуда шел свет.
Он не переставал работать, отверстие становилось все больше и больше, пока наконец солнечный свет не озарил их лица.
Вдруг Авила вскрикнула.
Куча земли под которой, как они думали, мог скрываться алтарь, начала неожиданно осыпаться.
Их взору открылось что-то белое и сверкающее.
Авила бросилась вперед и принялась освобождать от земли этот предмет.
Неожиданно они поняли, что этим предметом была статуя великолепной работы.
Она была вся в трещинах и одна рука отсутствовала, но даже в таком виде ее невозможно было ни с чем спутать: это была статуя бога Аполлона.
Принц опустился на колени рядом с Авилой.
— Он явился к нам, когда мы больше всего в нем нуждались, — сказал он. — Я очень ему благодарен, дорогая, но больше всего я ценю то, что он подарил мне тебя.
Он страстно поцеловал ее. В этом поцелуе была не только любовь, но и освобождение от дикого страха, сковавшего их, когда над ними нависла опасность.
Ближе к вечеру яхта уже несла их по глади моря в направлении материка.
Авила думала о том, что с ними произошло: это потрясало воображение. Из трудной ситуации их спас сам бог Делоса.
Недаром греки верят, что остров окутан какими-то чарами: они оба не избежали их воздействия.
Когда они наконец выбрались из пещеры и освободили статую Аполлона, принц отнес ее к яхте, чтобы увезти с собой.
Они установили статую в гостиной, чтобы с ней ничего не случилось.
— Я установлю ее, — сказал Дарий, — в самом красивом алтаре, когда-либо возводимом Аполлону. Он будет охранять наше счастье, чтобы оно длилось вечно.
Авила очнулась от оцепенения, только когда яхта была уже в открытом море.
Очарование Делоса, волшебное чувство от поцелуев принца и мысль, что он любит ее, совершенно околдовали Авилу.
Лишь теперь она начала осознавать, что принц сделал предложение не дочери сельского викария Авиле Грандел, а принцессе Мэриголд.
И что она вовсе не Афина, в которую верит принц и которая предназначена ему в жены самим Аполлоном.
Берег показался уже ближе к вечеру, когда лучи заходящего солнца окрасили волны в багровый цвет.
На мгновение Авиле показалось, что причиной этому ее разбитое сердце, кровоточашее от предчувствия потери, — потери всего, что было ему так дорого.
— Ты, должно быть, устала, моя маленькая богиня, — сказал принц. — Но нам необходимо ехать в Афины. Я обещал послу, что привезу тебя к вечеру, чтобы ты смогла подготовиться к раннему отъезду.
— На который час назначен отъезд? — спросила Авила изменившимся голосом.
— На полдень, — ответил принц. — Но обещаю приехать к тебе пораньше, чтобы мы могли обсудить наши планы относительно моей поездки в Англию. Думаю, мы должны попросить у королевы Виктории разрешение на то, чтобы пожениться.
Авила ничего не ответила. Ей было невыносимо слышать это.
— Ты устала, — нежно сказал он. — Мы поговорим об этом завтра по пути в Англию.
Он сделал паузу и продолжил:
— Хотя, наверное, это будет ошибкой, если я поеду вместе с тобой, на одном корабле. Ее величество может подумать, что я злоупотребляю ее гостеприимством. Я знаю, что с ней очень трудно договориться, но не думаю, что она станет возражать против нашей женитьбы.
По дороге к дому принца Авила почти ничего не говорила.
Она остро ощущала близость принца и его любовь, волнами окутывающую ее.
Она не могла думать ни о чем, кроме того, что он был необыкновенно красив и что она будет страстно любить его до конца своих дней.
