Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
И ушел.
Оставшись один, я сел на лавку и окинул взглядом помещение.
Да уж, небогато живут сотники в крепости. В стены вбиты гвозди, на которых развешано оружие и снаряжение. Деревянные нары в углу, которые язык не поворачивается назвать кроватью. Сундук под ними, оббитый железными полосами. Стол. Лавка. Всё.
Понятно. Сюда сотник приходит лишь поспать, всё остальное время – на службе. В целом, жизнь профессиональных военных одинакова везде и во все времена. Так что ничего удивительного.
А что у профессионального воина главное в перерывах между заданиями? Правильно, полноценный отдых. Исходя из чего, я прям в одежде повалился на нары сотника, прикрытые тощим матрацем, и мгновенно отрубился…
Снилась мне кровь. Настоящая, реальная. Цвет и консистенцию которой никогда не могут правильно отразить киношники. То слишком светлую разольют на снегу или на асфальте, то чрезмерно жидкую. Глянешь – и сразу понятно, что никогда не видел режиссер настоящей багровой лужи, которая вытекает из живого человека. Или из мертвого, которому мозги вышибли, либо горло перерезали. Поэтому не люблю я кино. Больно много перевидал ее, настоящей. А как увижу то, что на экране льют, так сразу в мозгу срабатывает – обман. Не верю. Причем всему фильму, от начала до конца. Потому, что знаю – если врут в мелочах, значит и в целом то, что вижу – вранье, созданное дилетантами, ничего не знающими о реальной жизни.
В моем же сне настоящая лилась. Тягучая. Темно-вишневая, от одного вида которой появляется солоноватый вкус во рту, возникающий после того, как тебе душевно так въедут кулаком в зубы. Или когда сам вопьешься зубами в горло врага, ощущая губами, языком, горлом, как бьется в твоей окровавленной пасти чужая жизнь…
Много ее было, крови той. Я даже не успел осознать, откуда натекло столько, как ощутил довольно болезненный тычок в плечо.
От которого немедленно проснулся.
Надо мной стоял Еремей, держа в одной руке слабо мерцающую масляную лампу, а в другой небольшую краюху хлеба.
– Хорош дрыхнуть, – негромко сказал он, протягивая мне еду. – Собирайся.
– Награду получать? – осведомился я, спуская ноги с нар.
– Ага, награду, – отвел глаза сотник. – Сынок мой первее меня к князю побежал, докладывать, как мутант его через Черное Поле Смерти протащил, и что с ним после этого стало. Понятное дело, князь взъярился. Тут же Тайный приказ подключился, так что теперь ищут тебя по всему Кремлю. Извини, сталкер. Где-то недоглядел я за сыном.
– Бывает, – сказал я, потягиваясь со сна. – А ты сюда арестовывать меня пришел и пайку заранее принес?
Еремей нахмурился.
– Плохо же ты о кремлевских думаешь. Ешь быстрее, а после одевай вон ту сброю. Мой первый доспех, что я в двенадцать лет от отца получил. Меч можешь свой оставить, тут каждый ходит с тем, что сам себе добыл да в руку легло. А вот огнеплюй свой в рюкзак спрячь от греха подальше. Выведу тебя за стены, а там ты уж сам как-нибудь.
И протянул мне холщовый заплечный мешок, буркнув при этом:
– Тут снеди на пару дней, да чистая вода в старинной пластиковой бутыли. Давай, шевелись быстрее, пока не рассвело.
Спорить я не стал, ибо доказывать в Тайном приказе, что не верблюд, не имел ни малейшего желания. В четыре голодных куса смолотил хлеб, запил из фляги, которую протянул мне сотник, и принялся за освоение новой униформы.
Детская «сброя» сотника – кольчуга со стальными наручами – оказалась мне почти впору, разве что лишь чуток великовата. Понятное дело, Еремей на первый взгляд весил килограмм примерно сто сорок, и это при полном отсутствии даже намека на жировые отложения. Искусственный D-ген творил чудеса с людьми, делая из них гибких и ловких культуристов соревновательного уровня. Так что его ребячий доспех мне пришелся практически в самый раз.
Шлем правда слегка сполз на брови, но Еремей это дело быстро устранил, выдав мне более толстый подшлемник. Так что теперь я вполне смахивал на юного дружинника, которому взрослые едва перестали утирать сопли.
В такой маскировке прошли мы по улицам Кремля, спрятавшись за стеной дома, разминулись с патрулем, после чего свернули к какой-то постройке, напоминающей большой сарай. На двери висел большой амбарный замок, впрочем, Еремея ничуть не смутивший. Сотник нажал в определенной последовательности несколько сучков на косяке – и дверь отворилась. Замок оказался бутафорским. Понятно. Загадки, тайны, маскировка… Только непонятно от кого – тут же в Кремле вроде друг для друга все свои? Ладно, посмотрим.
Еремей звякнул чем-то, зажег лампу, которую вроде как с полки взял. Помещение слегка осветилось.
Ну да, склад и есть. Или что-то типа того. Стопка выделанной кожи до потолка, уздечки на стенах висят, чуть подальше – связки ремней. Сёдла на специальных подставках, инструменты, два верстака с валяющимися на них кожевенными обрезками.
Сотник в этом хозяйстве ориентировался как у себя дома. Подошел к одному верстаку, что-то нажал, крутанул по часовой стрелке казалось бы намертво привинченные к нему тиски – и верстак отъехал в сторону вместе с фрагментом пола, открыв широкий люк в полу с лестницей, ведущей вниз, в темноту.
– Кремль – старая крепость, – пояснил Еремей. – Очень старая. Поэтому тут, считай, на каждый квадратный метр площади свой секрет имеется. Пошли что ль.
И первым стал спускаться. Мне ничего не оставалось, как направиться следом.
Это был старый подземный ход. Может, канализация двухсотлетней давности, а может и более древнее сооружение, по которому даже Еремей мог идти не пригибаясь. Тусклый свет его лампы то и дело выхватывал из темноты то корни деревьев, словно змеи ползущие по стенам и свешивающиеся с потолка, то мохнатый нарост-паразит, похожий на огромного ежа, слабо светящегося в темноте, то чей-то проломленный череп, который никто никогда не удосужится убрать…
– Под Кремлем таких тайных дорог тьма, – негромко произнес сотник. – Слабое место крепости в случае, ежели враг про эти ходы прознает. Выходы из них наружу мы почти все завалили, но некоторые проходимы. Самим нужны. Пластунам-разведчикам тайно выйти и вернуться, диверсию какую совершить при осаде. Или вот, вывести кой-кого наружу.
– Тебя за это не уволят? – усмехнулся я.
– Это как? Что за слово такое? – удивился сотник. – На волю что ль отпустят? Так я тут не в темнице. По своему желанию.
– Проехали, – махнул я рукой.
Понятно. За двести лет ненужные слова исчезли из языка. Интересно, знает тут кто-нибудь такие слова как «маркетинг», «резюме» или «чихуахуа»? Вряд ли. Вымерли они из языка в первые же послевоенные годы, словно мелкие бесполезные собачонки. То, что не нужно – дохнет. И это не закон смерти, а закон жизни…
– Чем мысли гонять, лучше под ноги смотри, – вывел меня из задумчивости голос сотника. – Не ровен час вступишь куда-нить. Не в дерьмо, так в аномалию. Уже близко мы, готовься. Скоро рассвет, так что постарайся подальше от Кремля уйти. Не рады тебе здесь теперь.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 58
