Люк не выразил никакого сочувствия.
– Ох, началось! – с досадой сказал он. – Чуть что не получается, и ты устраиваешь водопады. Ты умеешь выбирать момент. Так ты манипулируешь папочкой? – Он саркастично рассмеялся. – Знаешь, ну ты и фрукт. И подумать только, сегодня, когда в тебя плеснули кетчупом, мне стало тебя жалко. А вчера мне казалось, что я увидел отблеск, – он поднял руку и практически соединил указательный и большой палец, – крошечный намек на то, что ты умный, храбрый и порядочный человек. – Он опустил руки и выпрямился. – Но я так ошибался.
Люк развернулся, чтобы уйти, но в этот раз я выскочила перед ним словно биомеханический заяц. И уперлась рукой в его грудь.
– Думаешь, ты знаешь меня? – прокричала я. – Думаешь, что если узнал меня на фотографии, то узнал и меня? И раз знаешь моего папу, значит, и меня тоже? Ну, это не так. Ты ничего обо мне не знаешь, Люк. Потому что в противном случае ты бы знал, как мне было больно, когда ты опубликовал ту фотографию в прошлом году. Знал бы, как долго я приходила в себя. Знал бы, насколько растерянной и обманутой я себя чувствовала, когда папа лишил меня дома, друзей и моей жизни. И как я боялась прийти вчера в школу. И насколько оправдались мои опасения. Как унизительно было просто пройтись по коридору. Как глупо и наивно было считать, что если я поговорю с тобой, то ты поймешь, что в какой-то степени виноват в том, что мое положение настолько плачевно, и остановишься. И возможно, окажешься умным, храбрым, порядочным человеком. Но я тоже ошибалась, Люк. Кажется, мы оба ошибались.
Люк несколько секунд смотрел мне в глаза. Затем оттолкнул мою руку и ушел, не сказав ни слова.
Я стояла и смотрела, как он уходит. Люк не оглянулся. Не бросил на меня и взгляда, когда завернул за угол в конце коридора. Теперь я поняла, почему мама советовала никогда не дожидаться, когда меня пошлют на. Это больно. Даже если презираешь человека, который тебя посылает. В этот момент тебе кажется, что ты мусор, который откинули в сторону за ненадобностью.
«По крайней мере, я не отступила, – подумала я. – По крайней мере, высказала, что хотела».
Только я ошибалась. И забыла несколько ключевых моментов. Например, как я сожалею, что разрушила «Бэрид Эшис». Как бежала в папин кабинет, чтобы предотвратить это. Как мой папа сорвался и теперь ненавидит меня. Или что я признательна Люку за проявленную ранее заботу – на этом самом месте, – когда я была в пятнах от кетчупа. Как я сожалела, что была так груба. Как была неправа насчет всего.
Я забыла сказать все это.
Из туалета послышались визг Дженны и смех Сая. Мне не хотелось столкнуться с ними, когда они выйдут. Не хотелось смотреть на их веселье или объяснять, почему сама так несчастна. Поэтому я схватила рюкзак и ушла.
К счастью, я добралась домой раньше папы. Мама суетилась по дому в шелковой блузке и жемчугах, всасывая ручным пылесосом крошки от чипсов, которые явно остались после Зака, пока он, петляя, шел от кладовой до дивана. На нем брат и сидел, доедая остатки и болтая по телефону, который он зажал между плечом и ухом, о какой-то видеоигре.
– Чувак, нет. Определенно самый лучший шутер от первого лица – третий «Battlefield»[12].
Пока Зак говорил, изо рта вылетали кусочки чипсов. И передняя часть его футболки была засыпана ими.
– Захарий! – рыкнула мама. – Ты разбрасываешь их повсюду! Все! Больше никакой еды в гостиной, пока не подпишем договор купли-продажи. Привет, Блайт!
Она помахала мне рукой, одновременно орудуя пылесосом вверх и вниз по футболке Зака. Он зарылся в подушки и смотрел на маму так, будто она психиопатка.
Я знала, что если задержусь внизу, то мама заметит мое заплаканное лицо, а возможно, и пятно на моей майке или учует запах травки. Поэтому быстро поздоровалась и устремилась наверх, чтобы принять душ.
Обсохнув и надев свои любимые серые пижамные штаны и чистую черную толстовку, я достала со дна рюкзака тунику, взяла грязную одежду и спустилась вниз в прачечную. Там попрыскала пятновыводителем на пятно от кетчупа и потерла его. Затем закинула одежду в стиральную машинку, нажала «Пуск» и стала надеяться на лучшее.
Когда я зашла на кухню, выражение отчаяния на мамином лице тотчас сменилось недоумением.
– Почему ты уже в пижаме? – спросила она. – Мне нужно, чтобы ты отвезла Зака к другу!
Мама сказала это так, будто я уже знала об этом и как идиотка надела пижаму, когда еще надо куда-то идти.
Она распахнула холодильник и начала вытаскивать из него ящики и выставлять их на стойку возле раковины:
– Через час у нас показ дома. Мне нужно закончить уборку.
– Мам, – произнесла я как можно мягче. – Не думаю, что покупатели откажутся от дома из-за того, что ящик для сыра оказался грязным.
Мама начала энергично выкладывать на стойку полупустые упаковки с мясными деликатесами.
– А зря, – улыбнулась она. – Люди могут увидеть эту коробочку для сыра и подумать: «Если они не позаботились о чем-то таком незначительном, как коробочка для сыра, тогда чем еще они пренебрегли?» Ты знаешь, что сказала Марджори? А теперь прекрати со мной спорить и подвези Зака. Если помнишь, это было одним из условий покупки тебе машины. Ты подвозишь Зака, если я тебя об этом прошу, а не стоишь здесь и не читаешь мне лекции.
Почему когда родители расстроены или злятся на что-то, то начинают вспоминать все твои плохие поступки или не сделанные хорошие дела, даже если твое поведение никак не связано с причиной их негодования?
Меня не смущало, что я появлюсь на публике в пижамных штанах, поэтому мы с Заком направились к машине.
– Куда едем? – спросила я, когда мы пристегнулись.
Зак вытянул ногу и залез в карман штанов. Достал оттуда клочок бумаги и кинул его мне на колени:
– К парню по имени Брайан.
На бумаге была схема проезда. Я мысленно проследовала по этому маршруту и поняла, что он ведет в Эш-Гроув.
– Подожди, он из твоей новой школы?
– Да. – Брат продолжительно и звучно рыгнул. – Может, мы уже поедем?
Я открыла окно. Завела машину. И задом выехала с подъездной дорожки.
– Но мы только вчера пошли в школу, – удивилась я.
– И что? – не понял Зак.
– Как вы успели подружиться? – Я была просто потрясена.
Зак пожал плечами:
– У него есть «The Elder Scrolls: Skyrim»[13]. А в чем дело? – Брат схватил кейс с дисками и начал рыться. – Отстой. Отстой. Отстой. Реальный отстой, – бормотал он.
