Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
– Моя мать с удовольствием познакомилась бы с тобой, – сказала она. – Ты можешь прийти в воскресенье?
– Твоя мать? Зачем же? Зачем она хочет познакомиться со мной?
– Она хочет, чтобы ты нарисовал ее.
Движение дипломатических автомобилей, причудливо и беспорядочно раскрашенных грузовиков и ветхих городских автобусов текло по главной магистрали Старого Дели густо, как холодный сироп. Рядом тек поток велорикш, просочившихся с маленьких улочек вокруг мечети Джама.
Пикей устроился на пассажирском сиденье одного из велорикш, смотрел на хаос движения, толпы людей и чувствовал себя очень странно. Никогда раньше он не управлял велотакси, никогда не сидел и не наблюдал, как другой человек двигает транспортное средство вперед, прикладывая свою силу. Он думал о землевладельцах, торговцах и брахманах, которые привыкли к тому, что их обслуживают другие люди, будто их жизнь более ценна. В этот момент он почувствовал, словно и его жизнь стоит больше, чем жизнь человека впереди него, управлявшего рикшей.
Они прорывались сквозь все более плотную толпу на Чандни-Чоук, которая теснилась перед ювелирными лавками и магазинами тканей, они проезжали мимо рекламных щитов охлажденной воды из-под крана и фотографов с ящичными фотоаппаратами, снимавших людей на тротуарах. Потом они спешили по переулкам, где велорикша должен был уворачиваться от других велосипедистов, беспризорных коз, велосипедных повозок, шатающихся коров, лающих собак, женщин в серых платках и мужчин в вязаных колпаках. Они проезжали мимо проемов в стенах, где были выставлены для продажи джутовые мешки с мукой и перцем.
Он наслаждался всем, что видел. Базары Дели мальчику из маленькой деревни в джунглях до сих пор казались экзотическим сказочным миром. Город нес в себе историю и власть, тесноту и бедность. Черная, вязкая масса в открытых каналах между переулками и стенами домов пахла ужасно, но зловоние смешивалось со сладким запахом благовония пачули, который исходил из внутренних двориков с манговыми и фиговыми деревьями. Наконец, они доехали. Он спешился, дал достойные чаевые, чтобы заглушить укоры совести, и постучал в темную деревянную дверь очень старого дома.
– Заходите! – послышался голос.
Пуни подошла к двери. Она выглядела более напряженной, чем в академии, не улыбалась, но быстро предложила купить для него холодного лимонада.
– Воды достаточно, – ответил Пикей. Она нервно засмеялась.
– Тогда чай или кофе?
– Может быть, позже.
В квартире было по-прежнему тихо. Он осмотрелся. На стенах висели фотографии кинозвезд, известных индийских кумиров, а на журнальном столике лежали журналы о моде и стиле. Пуни вернулась с подносом, на котором стоял стакан воды. По запаху, распространившемуся в комнате, можно было определить, что она прошла через ванную и еще подушилась. Она была окутана сладким туманом аромата жасмина и розы. Он посмотрел на нее. Она выглядела иначе, чем недавно в столовой академии. Прихорошилась, надела блестящие шаровары, на щеках ее были румяна, а на губах красная помада. Из-за ее изменившегося наряда и нового макияжа у него создалось впечатление, что она хотела выглядеть старше своего возраста. Простая, застенчивая, но непосредственная студентка из художественной академии исчезла. Он быстро осушил стакан воды. «Где твоя мать? Могу ли я начать сейчас?» – нетерпеливо спросил он.
Он наслаждался всем, что видел.
«Ах, маме пришлось уйти как раз перед тем, как ты пришел. Что-то случилось срочное, связанное с ее работой». Он сразу понял: что-то не так.
– Нужно подождать, она скоро вернется, – сказала Пуни нежным голосом. Но у него возникли подозрения, и он решил не ждать ни минуты.
– Воскресенье – мой лучший день у фонтана. Клиенты ждут. Я должен идти и зарабатывать деньги. До свидания! – сказал он и покинул дом.
– Доброе утро!
Он узнал этот голос, который прозвучал позади в коридоре Делийского колледжа искусств. Он обернулся. Это снова была Пуни.
– Все в порядке? – спросил он.
– Нормально, – ответила она.
– Мама сказала, что купила билеты в кино на поздний сеанс сегодня в «Плаза». Но у нее изменились планы, и она сама не пойдет. Ты хочешь?
– Это хороший фильм?
– Моя мама покупает билеты только на хорошие фильмы.
– Дай мне немного времени подумать над твоим предложением. Поговорим за обедом. Он пошел в мастерскую колледжа, чтобы убрать художественные принадлежности, оставленные с предыдущего дня: закрутил колпачки у некоторых тюбиков с краской, вытекшей на рабочий стол; выбросил одну засохшую кисть, почистил две другие терпентином[29]; посмотрел на свою наполовину законченную картину и на все эскизы, разбросанные по полу. Взял кисть и начал рисовать.
Он пытался думать о Пуни, но у него не получалось. Великое мистическое спокойствие наполняло его. Затем он услышал приглушенный звук, потом еще один, более звонкий. Казалось, краски с картины разговаривали с ним, как если бы они были людьми. Никаких произнесенных слов – яркий аккорд со звуками, олицетворявшими различные чувства. Он рисовал быстро – его единственным желанием было желание трудиться. В колледже прозвенел звонок. Это был перерыв на обед. Но Пикей продолжал, словно ничего не произошло. Вдруг он заметил, что в комнате находится кто-то еще: увидел движение слабой тени, отразившейся на мокром холсте, но продолжал рисовать, делая вид, что ничего не замечает. Он знал, кто это был, и не был рад этому, что удивило его. У него было сильное ощущение, что она мешала ему, и он хотел, чтобы его оставили в покое.
– Это действительно фантастическая картина, – польстила она ему и вышла на свет больших окон мастерской. Он повернулся и посмотрел на нее.
– Хочешь пойти со мной? – спросила она. Он усмехнулся.
– Подожди-ка! – сказал он и побежал в коридор, вниз по лестнице, в мастерскую Тарека этажом ниже. Тарек сидел за столом и работал над иллюстрацией. «Пуни с первого курса хочет пойти куда-нибудь сегодня вечером со мной… – начал Пикей. Тарек взглянул на него. – Как ты считаешь, мне стоит пойти? – продолжал он взахлеб. – Она хочет в кино».
Он призывно посмотрел на своего друга. Тарек вздохнул.
– Боже мой, Прадьюмна, она не похитит тебя! Просто пойди с ней и насладись вечером!
Они наняли рикшу-мопед и поехали в кино. Фильм назывался «Аджанабе» и рассказывал про юношу из среднего класса, который влюбляется в богатую и красивую девушку из высшего класса. Кино о невозможной любви. Они уселись в конце зала на диван для двоих с разорванной мягкой обивкой. Фильм начался с драматической музыки. Сюжет потрясающий: девушка из высшего общества забеременела, но хотела отдать ребенка («О боже, боже! Как неиндийский», – подумал он). Вместо того, чтобы сосредоточиться на карьере модели, девушка вернулась к своему отцу («Какой позор», – подумал он). Ему понравились сцены на природе, пение и танцы. Это был самый романтичный фильм, который показывали сейчас в кинотеатрах, это было ясно. На какое-то время он забыл, где находится и сколько сейчас времени, но вернулся к реальности, когда Пуни стала своей рукой искать его руку. Их пальцы переплелись. «Моя мама спросила меня, где ты хранишь деньги, которые зарабатываешь как «фонтанный художник», – прошептала она ему на ухо. – Если хочешь, она может сохранить эти деньги для тебя». – «Не надо, я открыл счет в банке», – прошептал он в ответ. В течение нескольких минут они сидели молча. Любовная сцена заполнила экран. Герой поцеловал героиню таким типичным для индийского кино поцелуем, при котором можно только догадываться, что происходит. Романтичное зрелище смутило его, он чувствовал себя неловко и начал дрожать, как будто замерз. Она сжала его руку крепче.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 56
