Джордж продиктовал адрес домика, и сигнал пропал.
Даже если связь была бы безупречной, сколько раз он должен был бы позвонить, чтобы вызвать сюда «Скорую» и снегоочистительную машину? Кто-нибудь стал бы его вообще слушать? Может быть, да, а может быть, и нет. Но репортер, особенно мотивированный репортер, сделает все, что в его силах, лишь бы сюда попасть. Так думал Джордж, и думал он правильно.
* * *
Парамедики работали с мистером Эколой. Джордж, хотя все время и находился в комнате с детьми, смог перехватить обрывки разговоров, из которых понял, что со стариком все будет в порядке. Его друзьям было наплевать и на репортера, и на оператора, и на детей – они сгрудились вокруг раненого, и по улыбке от Берни, да понимающим кивкам от Тойво и Джейко Джордж понял, что они его благодарят.
Джордж стоял заслонив собой детей, которые в страхе прижимались друг к дружке. Может быть, они не понимали разницы между ружьем и камерой? Да и как они могли видеть эту разницу. В последний раз, когда один из этих страшных людей что-то на них наставил, один из них умер.
К своему удивлению, Джордж узнал репортера. Им оказалась женщина, Нэнси Устергард. Хотя он теперь редко бывал в этих краях, ее лицо было знакомо ему по местным билбордам. Ибо она была не просто «репортер» – она была ведущей программы ночных новостей. И хотя телеведущий из маленькой местной станции – не очень значимая фигура в национальном масштабе, удалось же ей проложить дорогу в глубоком снегу, чтобы сделать этот репортаж!
– Мистер Пелтон, вы готовы? – спросила она.
Джордж кивнул.
Нэнси стояла с ним плечо в плечо, держа микрофон в руке. Оператор поудобнее устроил камеру на плече, затем включил софит, установленный на штативе. Маленькая комната наполнилась ярким светом. Дети испуганно заверещали, еще теснее прижимаясь друг к другу.
– Четыре, три, два, – произнес оператор.
Нэнси сделала долгий глубокий вдох через нос, затем медленно выдохнула ртом и заговорила:
– Это Нэнси Устергард с прямым репортажем из Орлиной бухты. Я нахожусь внутри рухнувшего НЛО, подобного тем, что сеяли разрушения по городам нашей планеты. В этом корабле есть выжившие, первые, о которых мы слышим. Прочие сообщения, поступающие с разных концов Земли, не содержат известий о живых пришельцах.
Джордж увидел, что оператор сделал шаг в сторону, пытаясь навести камеру на детей. Те увидели это, и их маленькая, тесно сбитая верещащая группка сдвинулась, чтобы между ними и камерой был Джордж.
– Да, вот они, пришельцы, – сказала Нэнси.
Камера резко вернулась назад, и теперь в ее фокусе были Нэнси и Джордж.
– Пришельцев обнаружил этот человек, Джордж Пелтон, – продолжала ведущая. – Он был здесь на охоте со своими друзьями. Мистер Пелтон! Можете вы рассказать, что произошло в ночь крушения?
Лампочка на камере ярко светила, почти лишая Джорджа возможности видеть. Как это репортерам удается день за днем смотреть на этот свет и не слепнуть? Он сейчас на местном телевидении? Или сигнал транслируется на всю Америку? А может, на весь мир? Он стал сомневаться – стоило ли ему быть здесь. Ему нужно было бы быть со своими друзьями, которые сопровождают мистера Эколу через лес со «Скорой помощи», ожидающей возле домика.
– Мистер Пелтон? – напомнила Нэнси о своем присутствии и тут же пояснила:
– Это живой эфир. Нас смотрит весь мир. Вы можете описать, что произошло?
Джордж бросил взгляд назад, на детей. Испуганные, они съежились и дрожали. Он посмотрел на стены, на аварийные кресла, к которым, чтобы спасти их, пристегнули своих малышей их родители. И в этот момент в душе Джорджа пробудилось нечто большое и глубокое.
Пробудилось и взяло верх над всем, что было, есть и будет.
Он глянул в самую глубину объектива.
– Эти дети никому не сделали ничего плохого, – сказал он. – Они беззащитны. Они ни в чем не виновны. Прошу всех, кто меня видит: мы не должны позволить правительству забрать их, подвергнуть вивисекции, начать изучать. Как бы вы поступили, если бы это были ваши дети? Вы позволили бы кому-нибудь разрезать их на части?
Оператор вновь перевел камеру на детей. Их было слишком много, чтобы они все могли спрятаться за спиной Джорджа, как они ни пытались.
– Они просто дети, – продолжал он. – Я останусь с ними и постараюсь, чтобы они были в безопасности. Я буду рассказывать миру о том, что с ними происходит – пока мы все не удостоверимся, что их не убьют ради какого-нибудь эксперимента. Я остаюсь. Правительство лжет, я – нет.
* * *
Если бы он только знал тогда, как мир поймет его слова! Если бы знал, стал бы он их говорить?
– Мистер Пелтон. Вы готовы?
Джордж посмотрел на дверь шлюза и на охранника, стоящего рядом. За этими дверями находился разрушенный корабль. В течение нескольких дней военные построили вокруг него огромные полярный ангар, а еще через неделю – второе здание внутри первого, которое окружило корабль пришельцев подобно скорлупе. Именно туда направлялся Джордж.
Мертвые тела были убраны, мусор вывезен, а сам корабль подвергли сканированию на предмет радиации, отравляющих веществ, газов и всего прочего, что могло негативно сказаться на физиологии, о которой люди знали так мало. Ничего опасного обнаружено не было. Не зная, что может повредить инопланетянам, правительственные ученые решили оставить их в их собственном корабле.
– Мистер Пелтон! – напомнил о себе охранник.
– Да, – автоматически произнес Джордж. – Я готов, спасибо.
Спасибо… типичный парень со Среднего Запада. Охранник кивнул. Внутрь он входить не станет. Там, внутри, ждет другой страж, в защитном костюме. Такие костюмы носят все, кто входит в корабль. Все, за исключением Джорджа. Пришельцы общались с ним, а он общался с ними, так что друг для друга они опасности не представляют.
Джордж знал – решись он отправиться и повидать собственных детей, назад ему вернуться не позволят из-за патогенных факторов, которых он может принести с собой. Новые бактерии, загрязнение. А у правительства будет причина разлучить его с детьми-инопланетянами, сказав миру, что теперь он представляет для них потенциальную угрозу, а не защиту.
Если эта причина покажется неубедительной, они найдут другую. Если он оставит свой пост, все на этом закончится.
Джордж часто спрашивал себя, почему он тогда сказал на камеру то, что сказал. Он никогда не интересовался политикой, не верил ни в никакие теории заговора. По крайней мере, до того как все это началось. В местных органах самоуправления не состоял. Новостей не смотрел. И тем не менее его обвинительная речь прозвучала так, словно он написал ее заранее. И это сделало Джорджа мировой знаменитостью – смелого, бескорыстного защитника маленьких пришельцев.
Но это же стало причиной его одиночества.
