— Проследить за гусем?
— Я не начинала готовить. До этого еще целый день.
— Я имела в виду: проследить за тем, чтобы гусь в леднике не протух.
— Бидди! Я терпеть не могу твоего легкомыслия, — заявила миссис Реттрей. — Что еще? Перестань впустую тратить мое и свое время.
— Обдать кипятком и натереть трехпенсовые монетки для сливового пудинга преподобного.[10]— Вот именно. А теперь иди и приступай к работе.
— Да, миссис Реттрей.
Зазвонил колокольчик над входной дверью. Экономка отправилась открывать.
Преподобный Флауэрс уставился на буханку хлеба, но Бидди сделала вид, будто не заметила его многозначительного взгляда. Она повернула единственный кран над рукомойником, желая наполнить водой металлический чайник. Трубы задрожали, издав звук, похожий на кашель…
— Какая жалость! — воскликнула Бидди. — Воды нет.
— Все из-за жары… — пробормотал преподобный.
Бидди едва ли отдавала себе отчет в том, что в голосе миссис Реттрей, стоящей у входных дверей, звучит изумление, близкое к благоговейному страху.
— Мне думается, что мы слишком часто брали воду из запасов, — предположила Бидди. — Такое случается, преподобный. Стоит нам захотеть напиться в знойный день — и вот! Я оставлю кран открытым. Может, со временем из него что-то и польется…
Пастор выразил определенное беспокойство, принявшись дергать себя за бакенбарды.
— Мне бы хотелось принять прохладную ванну…
— Ах, какая жалость! — воскликнула Бидди.
Экономка вернулась, и, заметив выражение ее лица, девушка ощутила, как по спине пробежал холодок.
— Миссис Реттрей… я… я ничего не могу поделать. Последнее время выкачивают очень много воды, — сказала Бидди.
— Помолчи, — произнесла экономка.
Преподобный Флауэрс понял: что-то не так.
— Что-нибудь случилось? — спросил он.
Глаза миссис Реттрей сверкали стальным блеском.
— В дверях дожидается ваша прихожанка, преподобный. Она пребывает в ужаснейшем смятении и, как ни неприятно мне вам об этом сообщать, пришла сделать заявление о весьма бесчестном поведении.
— Заявление? — вставая, переспросил пастор. — О каком бесчестном поведении идет речь?
— О неблагодарности, — уточнила экономка.
Бидди почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица.
— О чем, ради всего святого, вы говорите? Кто ко мне пришел, миссис Реттрей?
Экономка отошла в сторону, впуская наводящую ужас фигуру, облаченную во вдовье одеяние.
— Миссис Довс! — воскликнул преподобный, делая шаг ей навстречу. — О каком бесчестном поведении идет речь? Кто проявил неблагодарность?
Через час из крана тоненькой струйкой потекла вода. Она была коричневатого цвета и пахла серой.
— Единственная причина, по которой чай пользуется в этой стране такой популярностью, заключается в том, что сей напиток способен утаить от нас неприятный цвет жидкости, текущей из наших кранов, — произнес преподобный, принимая из рук миссис Реттрей чашечку подслащенного напитка.
— Лучший цейлонский чай значительно ее улучшает, — согласилась с ним экономка, прихлебывая напиток из своей чашки.
Они умолкли, прислушиваясь к шагам Бидди. Закончив складывать в сумку свои пожитки, она покинула маленькую комнатенку в задней части дома, которую делила с Квини, и теперь проходила мимо кухонной двери. Бидди остановилась и заглянула в кухню, до сих пор испытывая растерянность от того, как быстро ситуация приняла столь плачевный для нее оборот. Но дело сделано, решение преподобного было окончательным. После того что она наговорила, не могло быть и речи ни о каком повышении. Он больше не намерен смотреть ей в глаза или каким-либо иным способом признавать ее существование. Бидди приоткрыла было рот, чтобы сказать что-то в свое оправдание, однако ледяной взгляд миссис Реттрей пригвоздил ее к месту. Девушка промолчала. Стыд из-за случившегося и стремительность, с которой на нее обрушилось наказание, делали какие-либо разъяснения бессмысленными.
Преподобный и экономка сидели неподвижно на кухонных стульях, пока шаги Бидди не стихли. Девушка вышла на свежий воздух, держа в руках небольшую складную дорожную сумку.
На широкой веранде Бидди остановилась и принялась разглядывать рождественские украшения. Следовало признать, что Квини все сделала отлично. Длинные ветви, срезанные с эвкалиптовых деревьев, привезли на тележке с Гейдельбергских холмов. Квини продела ветви в ажурные украшения на опорах, поддерживавших крышу веранды. Выглядело это очень нарядно, а пахло просто чудесно. Вспомнив о счастливо проведенных рождественских праздниках, Бидди едва не заплакала, но она так долго сдерживала слезы, что решила и дальше не унижаться. Откашлявшись, она взяла себя в руки.
Квини вышла из-за угла с метлой в руках — видно, намеревалась убрать упавшие листья. Бидди надеялась, что ее подруга была слишком занята и не смогла подслушать ужасный разговор, имевший место между старой миссис Довс и преподобным.
— Ты надела свою лучшую блузку, Бидди? — спросила Квини. — Ты ее прямо с веревки сняла, что ли?
Бидди провела ладонью по складкам на своей линялой полосатой блузке, гадая, когда еще у нее появится возможность пройтись утюгом по этому самому нарядному из ее предметов туалета. Пуговица на высоком воротничке болталась. Бидди боялась, что она оторвется и потеряется.
Девушка стала сочинять на ходу.
— Я спешу, — сказала она. — Я ненадолго.
— Правда? — удивилась Квини.
— Мне нужно выполнить поручение преподобного.
— А в чем дело?
— Меня отправили к виноторговцу за кларетом.
— В воскресной юбке и шляпке?
Бидди кивнула, хотя все это звучало весьма неправдоподобно. Квини секунд пять взирала на небольшую дорожную сумку у нее в руке, прежде чем добавить:
— Как я понимаю, ужин придется готовить мне одной.
— Нет, не придется, — поспешно заверила ее Бидди. — Я успею вернуться и помогу тебе, как обычно. Вот увидишь. Я скоро приду.
— Ну хорошо, — произнесла Квини не очень уверенно.
Отвернувшись, Бидди почувствовала, что слезы вновь наворачиваются ей на глаза.
— Лучше не отвлекай. Не хочу, чтобы миссис Реттрей спрашивала у меня, почему я задержалась.
Призрак торжествующей улыбки скользнул по губам Квини, и Бидди поняла, что желание стать «девушкой с верхних этажей» у ее подруги намного сильнее, чем у нее самой. Хотя, посылая старую миссис Довс в магазин «У Топпа», Квини не могла представить, к чему это приведет, случившееся ее, без сомнения, только обрадует.
