Рано или поздно (и скорее всего, рано – в первые дни существования любого стартапа) какой-нибудь инвестор или соискатель вакансии обязательно спросит: «Ну так какая у вашей компании миссия?» Некоторые думают, что задать такой вопрос на собеседовании – очень круто, хотя я позволю себе с этим не согласиться.
Буду откровенен: я никогда не был поклонником программных заявлений о миссии компаний. Большинство из них я нахожу набором бессмысленных трюизмов, которые никого и ни на что вдохновить не могут. За очень редким исключением, они не оказывают никакого влияния на компанию и ее сотрудников, а во многих случаях превращаются в объект для насмешек. Представьте: вот работаете вы на компанию «Штуковины XYZ», и что же – вам действительно нужно, чтобы вам на каждом шагу твердили «Миссия компании “Штуковины XYZ” – делать лучшие в мире штуковины, предоставляя клиентам первоклассный сервис»? Положа руку на сердце – если ничего умнее в компании не смогли придумать, лучше вообще обойтись без всяких миссий. Такие банальности не воодушевляют сотрудников, а вызывают реакцию типа «И охота им тратить время на чепуху?».
Прежде чем пытаться сформулировать миссию, надо решить для себя один маленький вопрос: насколько высоко вы хотите поднять планку и способны ли взять эту высоту. Если с тем и другим нет ясности, нет смысла приукрашивать печальную действительность. Когда пафосные словеса заставляют сотрудников только поддакивать в ответ. «Точно, точно», очевидно, что лучше было бы время и силы потратить не на нагнетание словесного тумана, а на решение реальных проблем. Классический пример разрыва между декларациями и действительностью – корпорация Enron, обанкротившаяся в 2001 г., разрушив жизни и уничтожив сбережения сотен тысяч своих вкладчиков и сотрудников. И в тот момент, когда все рушилось, особенно гордо звучал лозунг корпорации: «Уважение, честность, коммуникации и совершенство». Точно, точно.
Вся эта латынь
Мое первое знакомство с программным заявлением, если это можно так назвать, произошло еще в детстве. В то время величайшим героем – настоящим, а не книжным – для меня был ас Второй мировой, летчик-истребитель Королевских ВВС Великобритании Дуглас Бадер. Посмотрев (несколько раз) фильм «Достичь небес» (Reach for the Sky), в котором рассказывалась поразительная история Бадера, сумевшего вернуться в авиацию после ампутации обеих ног, я спросил у отца, что означает девиз Королевских ВВС «Per Ardua ad Astra». Папа объяснил, что это латинское выражение переводится как «через невзгоды к звездам», и я, впечатлительный английский мальчик, решил, что это самая крутая вещь, которую мне доводилось слышать. Было что-то невероятно притягательное в самой идее – проложить дорогу к звездам, какие бы трудности ни пришлось при этом преодолеть. Помню, как удивились мои приятели, когда я промчался мимо них на велосипеде, вопя во всю глотку «Через тернии к звездам!». Наверное, сегодняшние дети выкрикивали бы девиз героя «Истории игрушек» Базза Лайтера – «В бесконечность – и дальше!». Кстати, я знаю, что команда Virgin Galactic считает, что это очень крутой девиз.
Спустя несколько лет в школе Стоу я второй раз в жизни столкнулся с подобным программным заявлением – это был девиз школы «Persto et Praesto». Каждый новичок в свой первый школьный день узнавал, что это значит «Стою на своем – и стою первым». Нужно ли говорить, сколько глупых шуточек первая часть этого девиза породила среди достигших половой зрелости подростков, и тем не менее это был прекрасный девиз, достойный того, чтобы юные «стоуки» не забывали его, когда повзрослеют. Хоть я и забыл большую часть того, чему меня учили в школе, эти слова до сих пор звучат в моей душе.
В той же Стоу учитель английского и литературы, проявляя полное отсутствие снисхождения к моей дислексии, как-то сказал, что у меня «объем внимания как у комара». Ему так понравилась собственная шутка, что он добавил: «Но опять же, мистер Брэнсон, боюсь, что я несправедлив к среднестатистическому комару». Вскоре после этого случая он крайне удивился, обнаружив, с каким увлечением я читаю «Старик и море» Хемингуэя. Думаю, меня в Хемингуэе привлек его жесткий, энергичный стиль с короткими, понятными фразами – писательская техника, которой он явно был обязан своему репортерскому прошлому. Как бы то ни было, для моего комариного объема внимания это было то, что нужно. И вообще, одно из очень немногочисленных прозаических произведений, которое я выучил за всю жизнь, – это целый рассказ, часто приписываемый Хемингуэю. Ладно, «целый рассказ», наверное, слишком громко сказано, в конце концов, в рассказе всего шесть слов, но это и вправду хорошее доказательство того, что чем текст короче, тем лучше он запоминается. Рассказывают, что в 1920-е гг. Хемингуэй заключил с коллегами пари, что сможет уложить в шесть слов историю, которая никого не оставит равнодушным. Хемингуэй выиграл. У него получился рассказ, который некоторые считают одним из его лучших произведений: «Продаются детские ботиночки. Неношеные»[5]. Расскажи он эту историю в двадцати словах, я не думаю, что эффект был хоть вполовину таким же пронзительным, и я, вот уж точно, не говорил об этом рассказе спустя пятьдесят лет.
Недавно я, вдохновленный воспоминаниями о хемингуэевском мини-шедевре, объявил в своем блоге конкурс, предложив подписчикам сочинить короткий рассказ. И, поскольку у меня широкая душа, я даже дал участникам на одно слово больше, чем было у Хемингуэя. По условиям конкурса требовалось за семь дней сочинить рассказ из семи слов. Победитель получал два билета на рейс одной из наших авиалиний.
Вы и представить не можете, сколько рассказов мне прислали. Некоторые оказались настоящими жемчужинами, но, к сожалению, не подходили для публикации в книге, которую могут прочесть дети. Было много по-настоящему смешных, вроде чудесного рассказа Л. Монингки: «Вошел мясник-вегетарианец. Куры восторженно приветствуют единомышленника». Победила, однако, милая Сарра, которая, как и Хемингуэй, предпочла ранить читателя прямо в сердце своим «Держатся за руки и смеются. Я – рыдаю». На редкость печальная история!
Помимо того, что придумывание таких сверхкоротких рассказиков – хорошее развлечение для собравшихся за праздничным столом, вы можете испробовать его с вашей командой, которая занимается разработкой миссии: «Окей, а теперь, пожалуйста, переделайте все так, чтобы было не 560 слов, а десять!» Когда они подберут челюсти с пола, вы можете отыграть назад и продемонстрировать, что всегда готовы пойти на компромисс, сказав: «Ах, ну что с вами делать! Так и быть, двадцать пять!» Если же говорить серьезно, дело не только в миссиях: культура PowerPoint, в которой мы живем, совершенно вышла из-под контроля. Часы, которые люди проводят за подготовкой всевозможных графиков, диаграмм и иллюстраций, можно было бы с гораздо большей пользой провести, сокращая презентацию до ее сути, которую можно вместить в два, а не в 32 слайда. И, чтобы показать, что я живу в соответствии со своими убеждениями, позвольте мне подвести итоги в шести словах: «Краткость – сестра таланта и мать успеха».
