— Расскажи все…
— Я не хотел говорить при Сэме. Парень рвется в бой. Пожалуй, даже чересчур. Он уверен в своей правоте и жаждет реабилитации. Точнее, официального признания. Страшно подумать, что его могли убить или ранить…
Торвальдсен вновь перевел взгляд на комод с фотографиями, в его душе бушевала буря.
— Что ты отыскал? — тихо спросил Малоун.
— Ты не поверишь.
Пока Джеспер привязывал к корме нос второй лодки, Сэм Коллинз проворно забрался в первую. Лицо обжигал ледяной скандинавский ветер. Во вторую лодку они уложили тела (без мешков) и потянули ее на буксире в пролив. Течения тут сильные, объяснил Джеспер, так что к рассвету трупы унесет в сторону Швеции.
Утомительная выдалась ночка! Столько событий…
Торвальдсен еще три дня назад предсказывал, что обстановка накалится. Так и вышло.
— Вы готовы на многое ради Хенрика! — прокричал Коллинз сквозь шум волн и ветра.
— Герр Торвальдсен сделал многое для меня.
— Но убивать людей — несколько чересчур, не находите?
— Не нахожу. Если они этого заслуживают.
От порывов северного ветра море ходило ходуном. Слава богу, в особняке нашлись лишнее шерстяное пальто, перчатки и шарф.
— Теперь он убьет Кабрала и Эшби? — спросил Сэм.
— Сеньор Кабрал мертв.
— Как?! Когда же он погиб?
Домоправитель невозмутимо кивнул в сторону покачивающейся сзади лодки.
— Он недооценил герра Торвальдсена.
Сэм, обернувшись, уставился на темную посудину, где лежали два трупа. Ему сразу не понравилось, что его под благовидным предлогом выпроводили из дома, и теперь он еще сильнее мучился от любопытства: о чем же совещаются Торвальдсен и Малоун? На вопрос о будущей участи Эшби верный слуга не ответил — и отвечать, похоже, не собирался, свято блюдя интересы хозяина.
Впрочем, Коллинз и без слов все понял.
— Эшби разыскивает сокровище, — медленно проговорил датчанин, — которое за долгие годы никто не сумел найти.
— Ну и что?
— На самом деле это очень важно. Пока не знаю, почему, но важно.
Малоун терпеливо ждал объяснений.
— Сэм прав в своих подозрениях. Тайное сообщество существует. Мои детективы подтвердили, что в Париже в последнее время регулярно встречаются пять человек. Но Сэму я ничего не говорил.
— Тот самый Парижский клуб?
Торвальдсен пожал плечами. Его лоб слегка блестел от проступившего пота, хотя в комнате было прохладно.
— Каждый имеет право встречаться с кем хочет, — заметил Малоун.
— Эти люди — другое дело. Они ставят эксперименты. В прошлом году они внесли дисбаланс в банковскую систему России. В Аргентине искусственно сбили цены акций, скупили по дешевке, затем провели обратную операцию — и продали с бешеной прибылью. Примерно то же они провернули в Индонезии и Колумбии. Действуют пока осторожно, будто прощупывают почву.
— И сильно они могут навредить? У государств крепкая защита финансовых систем.
— Не такая уж крепкая, Коттон, — возразил датчанин. — В основном это громкие слова, подкрепить которые большинству нечем. Особенно если преступники будут действовать целенаправленно. Обратите внимание, какие страны попали под удар — страны с жестким режимом правления, централизованной властью и ограниченными гражданскими правами. Где демократия либо в зачаточном состоянии, либо отсутствует вообще.
— По-твоему, это имеет значение?
— Имеет. Финансисты-заговорщики прекрасно разбираются в своем деле. Я проверял. У них все отлично организовано. — В голосе Торвальдсена звучала насмешка. — Элена Рамирес Рико собирала материал на Кабрала и Эшби. Я многое узнал об англичанине. Он убрал бы Элену более… изящно. Однако его компаньон устроил расправу на свой манер. Полагаю, Эшби не обрадовала бойня на площади, но… что сделано, то сделано. Главное — цель достигнута.
У Малоуна противно засосало под ложечкой.
— Ты собираешься его убить? Как Кабрала?
Друг молча смотрел на фотографии.
— Эшби неизвестно о сегодняшней вылазке сообщника, — наконец проронил он. — Иначе наш лорд понял бы, что выдан. Чтобы сохранить свой промах в тайне, Кабрал явился на дело сам.
Датчанин говорил машинально, словно все уже решил, однако за его словами чувствовалась недосказанность.
— Хенрик, объясни, что происходит на самом деле?
— История непростая, Коттон. И началась она в тот день, когда умер Наполеон Бонапарт…
ГЛАВА 16
Эшби ликовал. Наконец-то золото Роммеля на борту «Архимеда»! По первым прикидкам сокровище тянуло миллионов на шестьдесят-семьдесят евро, а то и все сто. Обманщик-корсиканец не ошибся. Слитки лучше поместить в ирландский банк, куда британским ревизорам не добраться. Обращать золото в наличку пока без надобности: цены на драгоценный металл растут и, согласно прогнозам, будут расти еще. Да, золото — отличное вложение. Если теперь ему срочно понадобится крупная сумма, ущемлять себя не придется, резервов достаточно.
Превосходный вечер!
Эшби вошел в большой салон. На столике между диванами стоял бокал с остатками рома — напоминание о госте. Пить из той же посуды, из которой пил гнусный мошенник?.. Эшби передернуло. Быстро схватив бокал, он вышел на палубу и выбросил его за борт. Чертов бюрократ хотел оставить себе золото да еще прикарманить миллион евро! Вел игру до последнего, невзирая на неминуемое разоблачение!
— Сэр!
Он обернулся. Перед ним стоял Гилдхолл.
— Вам звонят. Она…
Наконец-то! Телефон находился в смежной уютной комнате, отделанной полированным деревом, легкими тканями и мозаикой-маркетри. Опустившись в клубное кресло, Эшби взял трубку.
— Добрый вечер, Грэм, — сказала Элиза Ларок.
— Ты в воздухе? — спросил он по-французски.
— Да, еще летим. Синьор Мастроянни согласился подписать договор. Сейчас он внесет гарантийный депозит. Жди перевод.
— Интуиция тебя не подвела!
— Он чудесно впишется в нашу компанию. Мы только что славно побеседовали.
Да уж, убеждать Элиза Ларок умела. Три дня она расписывала Эшби в его поместье, какие сказочные перед ними откроются возможности. Он навел об «искусительнице» справки. Оказалось, что она из старинного богатого рода. Во время Французской революции ее корсиканские предки (мятежники, впоследствии ставшие аристократией) благоразумно покинули страну, но потом, выждав подходящий момент, вернулись. Он выяснил, что ее страсть — экономика. Что она защитила диссертации в трех европейских университетах. Что возглавляет семейные концерны, предпочитая активный стиль управления. Что занимает лидирующие позиции в сфере беспроводных связей, нефтехимической промышленности и торговле недвижимостью. Ее состояние, согласно оценкам «Форбс», составляло двадцать миллиардов. Эшби цифра казалась завышенной, однако сама Ларок никогда не опровергала заявлений журналистов. Жила она то в Париже, то на юге Франции в семейном поместье в долине Луары. Замуж, как ни странно, ни разу не выходила. Признавалась, что без ума от классического искусства и современной музыки. Довольно необычное сочетание…
