— Я Марина! — объявила она.
— Да? — Секретарша подпрыгнула на месте. — Это вы? Вас ждут! Проходите.
И Марина вошла в кабинет директора. Здесь был страшный беспорядок: старая мебель была покрыта пылью, кругом валялись пачки старых афиш и дым стоял коромыслом. Все это очень не соответствовало тому великолепию, что было за пределами директорского кабинета.
Из-за стола выскочил взъерошенный дядька. На вид ему было под сорок, со лба к затылку тянулись две залысины, помятый костюм свидетельствовал о том, что сейчас у его обладателя тяжелые времена.
— Это ты? — спросил Горбунчиков.
— Я.
— От Наташки?
— Да.
Директор кинотеатра подбежал к Марине и уставился на нее виноватым, как у побитой собаки, взглядом.
— Вот значит, как, — пробормотал он. — Залетела, значит, Натаха.
— Залетела, — попыталась прикинуться сочувствующей Азарова.
— Два месяца ни слуху ни духу. Я уж и забывать ее начал. И телефон давно потерял. А тут надо же. Объявилась. Да еще с такой радостью.
— Да уж, радости здесь мало.
— А я-то тут при чем? Может, это кто другой?
— Может быть, — согласилась Марина.
Получив неожиданную моральную помощь, Горбунчиков сразу приободрился, распрямился, оправился и стал очень даже интересным господином, который вполне может заинтересовать самых притязательных женщин.
— Я даже не сомневаюсь, что не от меня, — стал он уверять Марину, беря ее под руку. — Натали что-то напутала. У нее всегда был ветер в голове. Мы еще разберемся.
— Так что, мне так ей и сказать?
— Нет! Что ты! Я же от помощи не отказываюсь. Все, что надо, сделаю. Главное, чтобы Маша не узнала.
— Маша — это ваша жена? — спросила Марина.
— Да.
Азарова решила сменить тему разговора.
— А у вас правда пожар был? — спросила она.
— Что? Ах, да! Был.
Марина широко раскрыла глаза и сделала вид, что невероятно удивлена.
— Правда?
Горбунчиков внимательно оглядел ее сверху донизу, остановил взгляд на стройных ногах, сглотнул и прошептал:
— Правда.
Могло показаться, что он даже горд, что у него случился пожар.
— Просто не верится. Я слышала по радио. И по телевизору показывали. А можно посмотреть?
— Конечно! Пойдем со мной. Горбунчиков взял Марину за талию и приблизился к ней совсем близко.
Так, почти обнявшись, они и вышли из его кабинета, прошли через приемную, Марина успела поймать на себе злобный и завистливый взгляд секретарши, и направились к кинозалу, в котором произошел пожар.
— Смотри, не запачкайся, — предупредил Горбунчиков, вводя Марину в зал.
На одной половине уже проводился ремонт, и о масштабах бушевавшего здесь пожара можно было судить по второй, близкой к экрану, половине зала. С первого взгляда было видно, что огонь бушевал именно там. Кресла, ковровое покрытие, звуконепроницаемая обивка — все это сгорело дотла. Потолок был черным от копоти и блестящим от расплавленного пластика. Помещение освещалось временными светильниками, от которых тянулись многочисленные провода, и директор и его спутница перешагивали их.
— Любишь кино? — спросил Горбунчиков, вдыхая запах Марининых духов.
— Обожаю.
— Когда откроемся, можешь приходить в любое время. Лучшие места — твои.
— Обязательно приду.
— Почему я тебя раньше не видел?
— Не довелось. Что-то мне нехорошо, — Марина покачнулась. Горбунчиков поспешил поддержать ее.
— Это от запаха. От запаха.
— Да, — простонала Марина и с томным вздохом положила голову Горбунчикову на плечо, — у меня голова кружится.
Она сразу уловила, как директор дрогнул всем телом.
— Давай выйдем отсюда, — пробормотал он. — Гарь, краска. Не лучшие запахи для молодой женщины. Сейчас попьем кофеечку, и тебе сразу станет легче.
Через десять минут Марина сидела в кабинете у Горбунчикова, пила кофе из маленькой чашечки и весело болтала.
— Ой, вы не удивляйтесь, что я так вот чуть не свалилась. Просто, как увидела все это, представила себе, как все горит, дымится, люди кричат, дети плачут, все рвутся к выходам, а они забиты толпой и несчастные погибают в огне и в дыму.
Горбунчиков вытаращился на Марину во все глаза.
— Ничего этого не было, дорогая! — воскликнул он. — Пожар начался утром во время первого сеанса. В зале находилось семь человек. Их сразу вывели. Никто не метался в огне и в дыму и не рвался к выходу.
Директор облегченно вздохнул и перекрестился:
— Господи, благодарю тебя за то, что это случилось не вечером, когда зал, как правило, набит битком.
— Больше всего на свете я боюсь огня, — продолжала щебетать Марина. — Когда я была маленькой, у меня в комнате чуть не случился пожар, я обогреватель за провод затащила к себе в кроватку на одеяло. Хорошо, что мама с бабушкой вовремя дым почувствовали, прибежали. Я даже не обожглась. Тогда обошлось. Потом, я раз ехала в поезде, так там первый вагон загорелся.
— Тебе прямо везет на пожары, — сочувственно вздохнул Горбунчиков, подсаживаясь к Марине. Одной рукой он приобнял ее за талию, другой подлил ей еще кофе.
— Это точно. Но это не удивительно, — махнула рукой Азарова. — У меня на роду написано — быть всегда рядом с огнем.
— На роду! — Горбунчиков даже поперхнулся кофе, чашка в его руке дрогнула, и несколько горячих капель попали ему на штаны. Он этого даже не заметил. — Что это значит?
— Все очень просто, — спокойно ответила Марина и тоже сделала вид, что не замечает внезапного волнения собеседника. — В моем гороскопе все несчастья и беды от огня и пожаров.
— В твоем гороскопе?
— Да. А что тут удивительного? Мне составил гороскоп очень хороший и опытный астролог. Там вся моя жизнь разложена по полочкам. Знаете, как интересно! И многое уже сбылось. Кстати, Наташе он тоже гороскоп составил. Я ее специально к нему сводила. Он, как только в ее карту заглянул, так сразу и сказал, что она ждет ребенка от любимого человека. Она сначала не поверила, но потом астролог как начал всю Наташкину жизнь рассказывать, да во всех подробностях, так она язык сразу и проглотила. Побежала к врачу. Ой, а про Наташку-то я забыла. Меня ведь к вам она послала. А чего это вы такой бледный?
— Кто? — выпучив глаза и хватаясь за сердце, прошипел Горбунчиков. — Кто?
— Что значит кто? Про кого вы спрашиваете? Здесь никого нет!
— Кто твой астролог? Как его имя?
— Мой астролог?
