Шон нахмурился, глядя на конверт, там не было ничего, кроме его имени. Значит, их нашли. Он вынул записку.
«Ты любишь ее? Вот и отлично. Она умрет первой».
Прочитав послание через плечо Шона, Валентин ахнул.
Шон смял записку.
— Лора не должна об этом знать, слышишь?
— Не понимаю, как ему удалось вас найти без расспросов. Но тебе придется обо всем ей рассказать, мой друг. Он подкинул записку прямо сюда. Значит, в любой момент может прийти. Ты должен увезти Лору.
— Но это невозможно, Валентин, она больна. Ты можешь найти доктора?
— Разумеется! Думаешь, это что-то серьезное?
Шон кивнул.
— Отправляйся в «Ленуар» — там живет мой друг, доктор Эжен Кампион. Спроси, не может ли он к нам прийти. Вернее, не спрашивай, а сразу тащи его сюда. И скажи, чтобы принес то, что лежит в гостиничном сейфе, хорошо?
— Да.
Постаравшись взять себя в руки, Шон сунул записку в карман и вернулся к Лоре. Она лежала в постели, все такая же бледная.
— Это был Валентин?
— Да, я послал его в «Ленуар» за Кампом. Он принес письмо от твоего брата. Прочитать тебе вслух, пока будем ждать Кампа?
Лора помотала головой и прижала конверт к груди. Шон убрал волосы у нее со лба и коснулся ладонью ее щеки.
— Температуры нет, — мягко произнес он. — Это хороший признак, тебе не кажется?
— Давай выпьем чаю, — вздохнув, тихо сказала она. — Мне так не хватает чая. И печенья, моего любимого — песочного.
— Я пошлю за ним, когда Валентин вернется. Если понадобится, мы возьмем штурмом английское консульство. А внизу есть кофе — принести тебе?
— Да, пожалуйста, — сказала она, стараясь бодро улыбнуться. Но когда он начал вставать, Лора схватила его за руку. — Шон, ты ведь считаешь себя виноватым из-за моего недомогания? Не нужно, слышишь? — настойчиво произнесла она. — Пообещай, что не будешь жалеть о прошлой ночи. Обещаешь?
Вместо ответа Шон наклонился и поцеловал жену. Поймав ее встревоженный взгляд, он сжал ее руку.
— Эту ночь я запомню навсегда, дорогая. — И он ушел, пока она не успела заметить его слез.
Не успел Шон согреть воду для кофе, как пришли Валентин с Кампионом.
— Скорее! Ей очень плохо.
Он хотел проводить Кампа в спальню, но тот остановил его:
— Лучше подожди здесь, без тебя она лучше расскажет о своей болезни. — Ободряюще улыбнувшись другу, он стал подниматься по лестнице дальше.
Шон хотел было возразить, но передумал и вернулся на кухню — пить горький кофе.
— Она поправится, — твердил Шон. — Обязательно поправится.
Он повторял эти слова, как заклинание, и даже не заметил, как Валентин сказал, что тоже убежден в этом, извинился и ушел.
Через полчаса Кампион спустился, напевая какой-то веселый мотивчик.
— Ну как она?
— Совершенно здорова, — улыбаясь, ответил Камп.
Шон опустился на нижнюю ступеньку и закрыл лицо рукой.
— Боже, Камп… Я думал, что она умирает.
Камп громко рассмеялся, запрокинув голову.
— Это всегда немного пугает, особенно когда случается впервые. Но я тебя уверяю, что твоей супруге ничто не угрожает.
— Она не умрет? — взволнованно произнес Шон. — Ты точно знаешь, Камп? Ты в этом уверен?
Кампион снова засмеялся.
— Все мы рано или поздно умрем, но твоей очаровательной жене это предстоит лет через пятьдесят.
— А как же болезнь? Та, которая передалась через укус насекомого? Неужели она ее победила? Ты совершенно в этом уверен?
— Дорогой друг, я представления не имею, о чем ты говоришь. Уж не знаю, что придумала твоя женушка, дабы объяснить свое плохое самочувствие, но она — типичный пример благоприятно протекающей беременности…
— Беременна?! — воскликнул Шон, вскочив. — Лора беременна?
— Вот именно! Поздравляю тебя, старина! — Кампион раскрыл свой саквояж и вынул оттуда небольшой пакет. — Вот то, о чем ты просил. А мне пора. За тобой бутылка шампанского, не забудь! Счастливо, папаша!
У Шона подкосились колени, и он чуть не упал. Лора не умрет. И все это время она знала, что не умрет. Она даже не решилась рассказать Кампу о своей мнимой болезни — он врач и сразу бы ее разоблачил.
— Черт бы ее побрал, лживая… — Он даже не смог подобрать слово, в полной мере подходящее для Лоры Мидлбрук. Вернее, Лоры Уайлдер, с презрительной усмешкой поправил себя он. Она обвела его вокруг пальца самым древним и подлым способом, заставив дать свою фамилию незаконному, чужому ребенку. Так вот почему ей вдруг так срочно понадобился муж! Кажется, именно так она выразилась, явившись к нему в контору? Черта с два! Так просто ей это с рук не сойдет!
Бегом поднявшись по лестнице, Шон ворвался в комнату. Лора с радостным волнением улыбнулась ему. Он вдруг пожалел, что не способен ударить женщину, и от гнева не мог произнести ни слова. Бросив картину на кресло, он подошел к кровати.
— Шон, ну разве это не чудесно? Доктор Кампион тебе рассказал?
— О да, рассказал, — наконец выдавил из себя Шон. — Все рассказал! Убирайся, пока я не сделал того, за что меня могут повесить.
— Что… что ты говоришь? — Она, казалось, была в таком недоумении, что Шону захотелось дать ей пощечину. «Ах, какая невинность», — с горечью подумал он. Точно такая же, как у Ондин. Обе — лживые стервы.
Он прислонился к стене, сжав кулаки.
— Шон, послушай! Недоразумение разъяснилось, — сказала Лора, показывая ему письмо. — Это моя лошадь Клео — ей угрожала смерть. Но когда я нечаянно подслушала разговор Лэмдина и Джеймса…
— Значит, именно тогда тебе в голову пришла удачная мысль? — яростно перебил ее он. — Как ты изобретательна!
— Прочитав письмо Лэмдина, я поняла, что они говорили не обо мне. Но тут пришел Кампион, и я не успела тебе рассказать…
— Ах, Лора, прекрати! Ты все подстроила, чтобы выйти за меня замуж и дать своему ребенку фамилию. А я ни при каких обстоятельствах не собираюсь его признавать. Если бы я знал, что ты беременна, то никогда бы на тебе не женился, поэтому ты и придумала гнусную ложь о своей смертельной болезни, чтобы вызвать у меня жалость. — Шон посмотрел на нее, чувствуя, как в душе снова закипает гнев. — Черт побери, а ты ведь заставила меня полюбить тебя!
— Шон, это твой ребенок, ты же знаешь, что я никогда…
— Я знаю, что ты уже была беременна, когда мы пересекали Ла-Манш. Тебя выдала тошнота! — крикнул он. — Очень сомнительно, чтобы тебе стало так плохо уже на второй день беременности! — Несколько раз измерив комнату широкими шагами, он развернулся и снова напустился на нее: — Не имею ни малейшего понятия, как тебе удалось разыграть из себя девственницу, но если бы я был начеку, ты не смогла бы меня провести!
