В зал вбежал Брайс Фрешет, тряся головой, словно собака, вымокшая под дождем.
– Начался град, милорд, – крикнул он. – В такую погоду нельзя ехать.
Ужас отразился на лице Рианон, а Синвелин ободряюще ей улыбнулся.
– Миледи, я хотел сегодня отвезти вас в Каер-Коч. Там вам было бы удобнее.
– Я хочу уехать, но не…
– Уверяю вас, я тоже расстроен. Дождь продолжал стучать по крыше, и Рианон поняла, что бесполезно настаивать на том, чтобы ее немедленно отвезли к отцу. В такую погоду не отправляются в путь, особенно в этой части страны, где дороги особенно плохи.
Рианон в душе порадовалась только одному – значит, отец тоже не может уехать в Крейг-Фор. Наверняка он вернулся в монастырь или в ближайший трактир.
Она наблюдала за тем, как Брайс Фрешет разговаривал с худым темноволосым человеком, который, судя по всему, передавал его распоряжения тем, кто сидел в дальнем конце стола.
– С вашего позволения, милорд, – сказал, обращаясь к лорду Синвелину нормандец, – я пойду в казармы вместе с солдатами гарнизона.
– Ради Бога, – согласился лорд Синвелин.
Гарнизон во главе с Брайсом Фрешетом удалился из зала, и Рианон осталась с Синвелином и его людьми.
– Нам придется развлекаться самим, – сказал лорд Синвелин.
От его тихого, вкрадчивого голоса Рианон покраснела.
– Жаль, что здесь нет менестреля, – размышлял лорд Синвелин под грохот грома, сотрясавшего зал. Дробь, которую град выбивал на крыше, сменилась размеренным стуком проливного дождя. – Мы могли бы потанцевать.
Рианон с трудом представила танцы в подобной обстановке.
– Меня это утомило бы.
– Если хотите, я могу спеть.
И, не дожидаясь ее согласия, он запел.
Голос у Синвелина оказался восхитительный – густой и чувственный. Он выбрал печальную балладу об утраченной любви. Все прекратили есть и разговаривать, даже слуги застыли.
Рианон подумала о том, что Брайсу Фрешету песня понравилась бы. Жаль, что он ее не услышал.
Она взглянула на лорда Синвелина – его глаза светились страстью. Может быть, он действительно любит ее? Невозможно петь с таким чувством, если душа пуста. А вдруг она напрасно думает о нем плохо? Ведь она неправильно судила о Фрешете, который, оказывается, очень беспокоится о своей семье. Неужели он до сих пор страдает от уязвленной гордости и поэтому так отчаянно стремится получить титул? Его зять, могущественный барон Дегер, мог бы найти возможность возвести Брайса в рыцарское достоинство, но тот сам хочет заслужить титул, и это достойно восхищения.
Песня, наконец, закончилась. Мысли Рианон были заняты Брайсом, и она лишь рассеянно улыбалась, а люди из свиты Синвелина громко кричали и топали ногами, выражая свое одобрение.
– Ну, как, миледи? – спросил лорд Синвелин. – Хороший из меня менестрель?
– Да, очень.
– Вы что-то неразговорчивы, миледи. Уж не усыпил ли я вас своим пением?
– Нет, что вы. У вас очень хороший голос.
– Уверен, что вы поете как птичка. Может быть, как-нибудь вы порадуете меня песней?
– Возможно.
– Мы идем в казарму, милорд! – выкрикнул Мадок.
Лорд Синвелин кивнул в ответ.
– Не проиграй все деньги.
Люди из свиты Синвелина по одному выбегали из зала, прикрыв головы от дождя руками.
– Вы разрешаете азартные игры?
– Не вижу в этом особого вреда, – ответил он.
– Мой отец считает, что это развращает людей.
– Надо же им чем-то заняться. Женщин здесь мало, а карты – вполне безобидное занятие, хотя и случаются порой драки.
Рианон отвернулась – ее поразило его замечание о женщинах. Даже если это и правда, то в присутствии дамы ему не следовало так говорить.
Она начала приходить к убеждению, что лорда Синвелина ап Хайуэла, несмотря на все его чарующие улыбки и льстивые речи, едва ли можно назвать истинным дворянином… по сравнению, например, с Брайсом Фрешетом. Даже когда Фрешет бывал дерзок, она все равно ощущала уважение к себе. Это было видно по его глазам.
А что таилось в глазах лорда Синвелина? Желание? Возможно. Но не уважение.
– Если позволите, милорд, я хотела бы вернуться в башню.
– Зачем? Что вам там делать? Давайте поиграем в шахматы. Я велю слуге принести их. Вы ведь умеете играть?
– Да, но не очень хорошо. У меня не хватает терпения.
– Если вы устанете, – ласково произнес он, – то мы придумаем, чем бы еще развлечься.
Она вскинула голову, но выражение его лица было совершенно невинное. Он позвал Улу и велел ей принести шахматы.
Когда девушка ушла, Рианон встала и выглянула за дверь зала. Дождь казался сплошной стеной. Неужели он никогда не кончится?! Рианон вернулась к камину и в ожидании Улы стала прохаживаться взад и вперед.
Уж лучше думать о фигурах на доске, чем о человеке, с которым она вынуждена проводить время.
Волнение – хороший признак, думал Синвелин, наблюдая за Рианон. Они были совсем одни. Станет ли она протестовать, если он сейчас ее поцелует? И закричит ли, если он позволит нечто большее? Например, прижмет ее к стене и просунет колено у нее между ног, а затем задерет ей юбки? Будет ли она отбиваться и царапаться? А вдруг она с радостью ответит на его страстные объятия?
Синвелин глубоко вздохнул. Он подождет – она уже ведет себя по-другому: не жалуется и не сердится. Лучше подождать. Но ему стоило огромного усилия не вскочить с кресла и не накинуться на нее с поцелуями. Ему не терпелось доказать ей, какой он страстный и умелый любовник.
Не сейчас, уговаривал он себя. Она заперта у него в клетке, а его месть свершится тогда, когда пленница полюбит своего похитителя.
Глава восьмая
Большой и благоденствующий монастырь Святого Давида находился на главном пути, ведущем на север к Уэльсу. При нем существовала больница, которой пользовались многие путешественники.
Спустя неделю после похищения Рианон барон Делейни прохаживался перед камином в большой трапезной. Периодически он останавливался, прислушиваясь к шуму дождя.
Ливень, начавшийся на следующий день после того, как Рианон похитили, все еще продолжался, превратив дороги в грязное и скользкое месиво. Иногда дождь стихал, но не успевали они оседлать лошадей, как он припускал вновь.
Такая погода даже радовала барона, так как ненастье удерживало Синвелина в Эннед-Бейче, подальше от его главного замка Каер-Коч.
Барон взглянул на сына, сидевшего на скамье у камина.
– Сколько же будет продолжаться этот дождь? – размышлял вслух барон. – Надеюсь, до того, пока Дилан и остальные не доберутся сюда.