Фиби потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить тот непреложный факт, что Диверелл ее работодатель. Подобная забывчивость сильно встревожила ее. Впервые с начала ее самостоятельной жизни эмоции затмили ее обычно вполне упорядоченный рассудок.
И как быть дальше, она не знала.
Фиби села, пытаясь восстановить обычное свое душевное равновесие, но, гонимая внутренним беспокойством, вскоре вскочила и подошла к туалетному столику. Из зеркала на нее глянула насупленная девица в шляпке. Сдернув с головы уродливый головной убор, Фиби стала поправлять растрепавшуюся прическу. Несколько прядей выбились из тугого узла волос, когда он ласково провел по ее затылку своими большими, сильными, теплыми руками и…
Ее обдало жаром, ноги подкосились, она рухнула на стоявший рядом стул, чуть не промахнувшись, но успела занять правильное положение и уставилась на свое отражение.
Что за комедию она ломает! Пора прекратить ее немедленно! Прежде всего, надо взглянуть правде в глаза. Диверелл ей очень нравится. Глупо отрицать эту очевидную истину. Девочкой в родном доме она наслушалась достаточно нравоучений о вреде необузданных страстей и сейчас подозревала, что Диверелл мог бы пробудить в ней такую страсть, но он добивался от нее не чувств, а честного слова.
Чем он ее так пленил? Да, вспышки юмора, редкостное самообладание, загадочное выражение сверкающих глаз – все это интригует, кажется завесой, скрывающей какую-то роковую тайну, но ведь этого недостаточно для полной потери рассудка.
Наверное, объяснение следует искать в его необычайной внешней привлекательности. Такого мужчину, как Диверелл, она за всю свою жизнь ни разу не встречала. Скорее всего, дело в этом. Или же в ней говорит пробудившееся детское влечение к романтизму, также порицавшееся ее родными? А может, она по глупости стала считать младших Дивереллов своей семьей, о которой всегда мечтала?
Дивереллы – не моя семья, твердо сказала она самой себе. И вообще – Фиби вспомнила о письме у себя в кармане, – если мне не сделает предложения человек скромного звания, какой-нибудь мистер Тумбс, замужество мне не светит. А поскольку такого предложения я не приму, то единственный роман моей жизни придется отыскивать на страницах книг.
Не найдя несокрушимых аргументов против этого логичного вывода, Фиби велела себе забыть о романах и сосредоточиться на изыскании средств, которые помогут ей избавиться от наваждения. Первая мысль – немедленно потребовать у Диверелла увольнения – огорчила ее чрезвычайно. Ей так не хотелось уходить со своего места, что она, как это ни позорно, порой подумывала, как было бы славно, если бы мисс Грисмид и к следующему сезону не вышла замуж, тем самым, закрепляя за ней должность компаньонки.
– Ну и что толку? – с укором обратилась она к своему отражению. – Пусть твой хозяин красивый мужчина, даже обаятельный, перспектив никаких.
– Ты уверена? – раздался неизвестно откуда коварный голосок. – А ведь он прилагает все свое обаяние, чтобы понравиться тебе.
– Но ты же знаешь, каковы эти Дивереллы. Если надо, они хоть кого очаруют. Вспомни, пожалуйста, как он взял с меня честное слово.
– А для этого никакого обаяния не требовалось. Ты бы и так дала слово.
– Но он-то этого не знал.
Отражение задумалось. Фиби воспользовалась паузой, чтобы вспомнить несколько малоприятных, но неоспоримых фактов.
– Нравлюсь я Дивереллу или не нравлюсь, это не имеет значения. Я – компаньонка его племянниц. А все отлично знают, что происходит, когда джентльмену нравится гувернантка или компаньонка.
Первая мысль, которая приходит ему в голову, отнюдь не о женитьбе.
– Первая – не о женитьбе. А вторая? Фиби гневно воззрилась на свою искусительницу.
– Да ты с ума сошла! Даже третья не о том. Равно как и четвертая, пятая, шестая… Мало того, если кому и взбредет в голову делать мне предложение, я буду вынуждена сообщить мое настоящее имя и объяснить, почему я его сменила.
Отражение скривило губы.
– Дивереллу наплевать на этот старый скандал.
– Откуда это тебе известно? Ты ведь даже не знаешь в точности, что именно произошло. – Она на миг задумалась. – Этого даже я не знаю. Но есть и другие важные обстоятельства. Титул Диверелла, например, не связан с земельным владением. Если он задумает жениться, то остановит свой выбор на наследнице большого имения.
Отражению не оставалось ничего иного, как согласиться с этим веским доводом. А Фиби он так расстроил, что она приказала себе немедленно прекратить идиотское общение со своим «alter ego» из зеркала.
И с чего это она вдруг начала размышлять о замужестве? Чем изыскивать причины влечения к Дивереллу, неплохо бы составить перечень его наименее привлекательных сторон. А их наверняка не так мало. Недаром же он Диверелл!
Это занятие увенчалось блистательным успехом. Фиби составила в уме внушительный список недостатков работодателя, включавший его вспыльчивость, свирепость (эти вечные угрозы задушить ее!), диктаторские замашки и подозреваемые ею злонамеренные усилия сбить ее с толку и таким образом подчинить своей воле. На душе у нее сразу полегчало.
Настолько полегчало, что она уже могла вернуться к выполнению своих служебных обязанностей.
Когда немного позднее раздался стук в ее дверь, Фиби уже успела переодеться в одно из новых платьев. Открыв дверь, она не удивилась, увидев перед собой близнецов. Поразило ее другое – Теодосия, именно Теодосия, а не ее склонная к драматическим аффектам сестра, плакала. Фиби даже не удержалась от возгласа изумления.
– Можно с вами поговорить? – спросила – против обыкновения очень тихо – Теодосия.
Фиби моргнула. Может, она ошиблась, перепутав близнецов? Но нет, раскрашенное лицо Крессиды, напоминавшее радугу, не оставляло сомнений в том, кто есть кто.
– Конечно, Тео. Заходите, девочки. – Она посторонилась, пропуская их в комнату. – Я просила вашего дядю не проявлять чрезмерной суровости, но он, вижу, остался глух к моим просьбам.
– Дядя Себастьян тут ни при чем, – ответила Тео, становясь в такую позу, чтобы подхватить наставницу, если той станет дурно. – Мы уже предвидели, что именно он нам скажет. Следует, дескать, думать о последствиях своих действий. Любой дурак догадался бы, что вы броситесь нас разыскивать. Ну и… еще сказал, трудно иметь дело с пустоголовыми созданиями.
– То есть, по сути дела, он повторил все то, что нам уже твердил Эдвард, – подхватила Крессида, – за исключением последней фразы.
– Эдвард? – Фиби бросила быстрый взгляд на Теодосию. – Понимаю.
– Мы, в самом деле, очень огорчены, Фиби, – серьезно произнесла Тео. – Если бы дядя Себастьян и не говорил нам ничего, мы бы все равно пришли извиниться. – Она повернулась к сестре. – Правда, Кресси?
– Да, мы не сообразили, что наш поход по театрам может обернуться опасностью для вас, – кивнула Крессида.
