— А почему я должна прощать? — спросила она, и ее пронзила старая, знакомая боль.
— Потому что это было давно. Потому что я очень раскаиваюсь, что причинил тебе столько страданий. Прости, Дейзи…
— Ты просишь очень многого.
— Нельзя таить злобу всю оставшуюся жизнь, Дейзи Хайтауэр Кармоди.
Дейзи Кармоди. Звучит красиво. Даже слишком красиво.
— В конечном счете ты делаешь хуже себе. — Кэл мягко дотронулся до ее плеча.
— Это почему же?
— Ты кажешься неприятной и злой женщиной. Разве на самом деле ты такая?
Его слова больно задели ее. Неужели он прав? Дейзи потупила взор и уставилась на сухую, пожелтевшую траву.
— Разве я недостаточно заплатил за свои грехи? Я потерял семь лет жизни моего сына, — продолжал Кэл.
— Я же согласилась выйти за тебя замуж. Это ведь начало, не так ли?
Он остановился и взял ее руку в свои.
— Пусть это будет настоящий брак, Дейзи. Давай попробуем. Ради нашего сына. Ему-то нужна настоящая семья, а не этот омерзительный расчет!
— Что ты имеешь в виду под «настоящей семьей»? — Она смело встретила его взгляд.
— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.
— Мне жаль, Кэл, но думаю, я не смогу дать тебе того, о чем ты просишь.
— Почему? Ты боишься быть любимой?
— С каких это пор ты так хорошо разбираешься в моих чувствах? — Голос Дейзи дрожал.
— С тех пор, как поцеловал тебя в первый раз.
— Ха!
— Смейся, если хочешь, но ты ведь не станешь отрицать, что сдерживаешь свои истинные чувства. Ты боишься жизни, Дейзи.
— Я? Боюсь жизни? А кто, как не я, остался здесь и взял на себя заботу о твоем сыне? А кто сбежал, чтобы поиграть в ковбоя?
— Прекрати строить из себя мученицу, Дейзи. В действительности ты набросилась на тяжелую работу, чтобы уйти от правды. Ты осталась потому, что была слишком напугана, боялась приняться за что-либо другое. Ты даже боялась заняться со мной любовью. Вот поэтому ты и отталкивала меня. Не потому, что злилась, а потому, что ужасно боялась.
— Какой вздор! — горячо возмутилась она.
— В самом деле? Тогда объясни, почему ты все еще девственница?
Ее лицо запылало. Откуда он знает? Дейзи попыталась вырваться, но Кэл крепче сжал ее руку.
— Нет, мадам, — резко сказал он, — вам не убежать. Вы останетесь, пока мы все не обсудим.
— Отпусти меня, — чуть не плача, просила она.
Кэл сбавил тон:
— Дейзи, бояться — нормально. Тебе только нужно признаться в этом. Тебе не надо ничего скрывать от меня, любимая.
— Не называй меня так. — В ее голосе слышалась паника.
— Почему нет? Ты — моя жена. — Он погладил ее руку, отчего у нее побежали мурашки по спине. — Мужчина должен говорить приятное своей жене.
Жене.
Нет! Она не была готова к этой новой роли, которую он навязывал ей.
— Пожалуйста, — слабо попросила она, — перестань.
Дейзи вырвалась и побежала. На этот раз Кэл отпустил ее.
Ей показалось, что позади раздался его грубый и безжалостный смех.
Со дня свадьбы прошло несколько недель. Почти все свободное время Кэл проводил с Трэвисом. Они были на пикнике бойскаутов-волчат. Они лазали вместе по деревьям, бросали камешки у скалистого пруда и скакали на лошадях. Они играли в мяч на заднем дворе, ходили в кино на утренние сеансы по субботам, а в воскресные дни — в церковь.
Кэл был сам удивлен, насколько отцовство пришлось ему по душе. Ни разу он не почувствовал себя обремененным или стесненным. Отчаянно желая наверстать упущенное, он ежеминутно испытывал огромную радость, находясь с сыном.
Трэвис задавал множество вопросов о родео. Хотя Кэл с увлечением рассказывал любознательному ребенку о своих приключениях, у него не было ни малейшего желания вернуться к прежней жизни.
Почему он так долго не хотел осесть? Зачем искал любовь и признание в соревнованиях, когда они ожидали его в Иглтоне? То удовольствие, что приносили ему скачки на быках, меркло в сравнении с огромной радостью, какую он испытывал, общаясь со своим сыном. Его жизнь никогда еще не была такой полной и богатой.
Лишь отношения с Дейзи оставляли желать лучшего…
В течение дня они работали бок о бок на пасеке, но почти не разговаривали. Когда он пытался завести разговор, она отвечала ему односложно, если отвечала вообще. В конце концов он прекратил бесплодные попытки, сосредоточив все свое внимание на Трэвисе.
«Она одумается», — уверял он себя, но в глубине души уже сомневался в этом.
Его начала изводить бессонница. Постоянно думая о Дейзи, он ворочался в своей все еще холостяцкой кровати. Сон бежал от него. В конце концов, он здоровый, женатый мужчина.
Дейзи не уступала. Он перепробовал все: добрые слова, тщательно продуманные подарки, благородные жесты. Он приготовил ей ванну перед сном — она даже не поблагодарила. Сделал завтрак — она не сказала ни слова. Помыл посуду — она даже не заметила.
Кэл ломал голову, думая, как растопить эту ненавистную ледяную стену? Наконец он решил просто не замечать Дейзи.
— Нам надо заселить восемь ульев, — объявила Дейзи однажды утром в субботу, когда Кэл и Трэвис еще в пижамах сидели на кушетке и смотрели мультики. — Звонил Босс Мартин и сказал, что прибыли новые матки. Я еду в магазин, чтобы забрать их.
С завистью в глазах она посмотрела на отца с сыном.
Ревнует, подумал Кэл.
— Вернусь через полчаса и рассчитываю, что вы оба оденетесь и слезете с дивана.
Она покрутила на пальце ключи от машины.
— Ну, мама, — жалобно протянул Трэвис.
— Не возражай! — Она нахмурила брови. — А то выключу телевизор.
— Дейзи, не будь такой ворчуньей, — улыбнулся Кэл. — Расслабься, сегодня суббота.
— Пчелы не различают дни недели. У меня много работы. И я не могу смотреть мультики, как это делают некоторые. — Она сделала особое ударение на последнем слове.
Грустная, одинокая женщина… Сердце Кэла сжалось. О, Дейзи, смягчись, и ты тоже будешь вместе с нами!
Не оглянувшись, она схватила сумку и вышла из комнаты.
Можно ли вылечить сердце Дейзи? — думал Кэл. Не уничтожил ли он в ней дух любви, переспав с Розой?
Дейзи, Дейзи, Дейзи, как мне достучаться до тебя?
К нему пришел ответ, простой и правильный.
Скажи, что любишь ее.
Он до сих пор не говорил ей этого. Но поверит ли она словам? Для Дейзи слов недостаточно. Ей надо осознать, что он никогда не уйдет.
