«Они так замечательно смотрятся вместе, – подумала Сара, – мужчина, ребенок и большая пегая лошадь».
Наконец Дэн сказал Джордану, что пора ехать домой. Сначала мальчик захныкал, но потом согласился с тем, что его беременной маме надо поспать. Сара подозревала, что сам он скоро тоже задремлет.
– Приезжайте к нам на барбекю как-нибудь во время уикенда, – сказала Энджи, распространяя приглашение и на Адама, и на Сару. Прежде чем они успели ответить, вмешался Дэн:
– Да, это было бы здорово, только спорю, что Адам все еще горой стоит за здоровую пищу.
Малыш Джордан уже махал им на прощание, пока папа нес его к машине. Адам помахал ему в ответ, потом облокотился о коновязь.
– Ничего парнишка, а?
– Точно.
Сара прищурилась на солнце. Джордана уже не было видно. Он был пристегнут к заднему сиденью, и тонированные стекла скрывали его.
– Он похож на нас.
Заморгав от волнения, Сара повернулась.
– На нас? – запинаясь, спросила она.
– Словно он наш сын.
Вот такого разговора Сара хотела бы избежать. Друзья вряд ли станут загадывать, как могли бы выглядеть их дети. Так делают парочки, люди, которых связывают серьезные отношения.
– Адам…
Он коснулся ее щеки ласковыми пальцами. Все, что она собиралась сказать, она забыла. Мир замер. Она видела только Адама. И лицо темноволосого, темноглазого ребенка. Их ребенка.
– Я думаю об этом, Сара. Я думаю о том, чтобы мы с тобой завели детей.
Закрыв глаза, она боролась с этим образом. Его слова, это романтическое признание, пронзили ту ее часть, которая и так была охвачена болью, – и Сара ведь знала, что ничего не получится.
– Я думаю, время идти, – уклончиво сказала она. – Жарко, и я устала. И…
Она уже не могла говорить. Нет, только не здесь. Не под голубым небом и ярким желтым солнцем. Не среди дубов, сулящих уютную тень, и лошадей, ржанием напоминающих о себе. Это место слишком прекрасно, чтобы все испортить.
Скрывая напряженное выражение лица, Адам отступил назад. Ему следовало бы молчать, держать свои чувства при себе. Сара даже не глядит на него, и – проклятье – от этого ему стало очень больно.
– Я отведу Кики обратно в денник.
– Отлично, я подожду здесь.
Когда Адам вышел из денника, Сара стояла там, где он ее оставил. Она смотрела на небо, и Адам гадал, о чем она думает. Может, между ними все кончено?
– Поехали, – сказал Адам.
Они залезли в джип, не говоря ни слова. Шоссе было забито, и Адам сосредоточился на потоке машин, мелькавших перед ним. Вдруг автомобили спереди резко затормозили. Сара завела прядь волос за ухо.
– Наверно, впереди авария.
Они двигались со скоростью улитки, но едва добрались до причины затора, как у Адама защемило сердце. Там и вправду случилась авария, столкновение на другой стороне дороги. Он заметил огни «мигалок» и покореженный металл, кареты «скорой помощи» и чистые белые носилки.
Отвернувшись, Адам подумал об авиакатастрофе, которая унесла жизни его родителей. Он хотел дотянуться до руки Сары и крепко сжать ее. Жизнь слишком коротка, чтобы упускать то, что для тебя важно.
Адаму не хватало родителей, любящих, заботливых людей, которые воспитали его как сына. Они не рассказали ему об усыновлении, но были рядом в самый трудный период его жизни.
Он обрадовался, когда транспортный поток сдвинулся с места и они оставили аварию позади.
Квартирный комплекс, где жила Сара, раскинулся в самом центре долины. Адам въехал через охраняемые ворота и припарковался на стоянке для гостей.
– Хочешь войти? – спросила она.
Адам заколебался: он не ожидал приглашения.
– Ты уверена, что тебе нужна компания?
Она коснулась его руки:
– Нам надо поговорить, Адам.
Что-то похожее на страх вселилось в него. «Что это будет?» – размышлял Адам. Разговор, который положит конец его шансам завоевать Сару? Или речь пойдет о том, что «нам не следует больше видеться»? «Наши взаимоотношения стали слишком запутанными»? «Я не хочу ребенка от парня, который когда-то пил запоем»?
Они молча шагали к дверям ее квартиры, а вокруг них все было полно жизни и движения. Большая часть соседей или готовили барбекю на своих крохотных двориках перед домом, или спешили к ближайшему бассейну, увешанные полотенцами.
Когда они зашли в квартиру, Сара предложила Адаму выпить чего-нибудь холодного. Запарившийся от возни с лошадью, он взял высокий стакан клюквенного сока и осушил его несколькими долгими глотками. Теперь Адам сидел за столом в гостиной и смиренно ждал. Сара расположилась напротив него, потягивая свой сок.
Он хотел вскочить, размять ноги, пошевелить плечами. Мускулы Адама были напряжены, тело натянуто как струна. Ему был нужен душ, целительный поток теплой воды, чтобы отключиться от происходящего.
– Итак? – сказал он, решительно поглядев на нее. Чем быстрее все это закончится, тем быстрее он сможет поехать домой, закрыть глаза и обо всем забыть.
– То, что ты сказал раньше… – Сара сделала паузу, чтобы отпить еще глоток, и кубики льда зазвенели у нее в стакане, – это было мило, Адам. Очень мило с твоей стороны.
Потрясенный, он замигал, на секунду его глаза увлажнились и он потерял Сару из виду.
– Правда? А я думал, что расстроил тебя.
– Я испугалась. И до сих пор боюсь. Мы не должны испытывать друг к другу подобных чувств. Мы не должны фантазировать о том, как могли бы выглядеть наши дети.
– Почему нет? – Адам наклонился над столом, жалея, что не может коснуться Сары. – Ты молода, здорова и одинока. Это нормально. Мужчины и женщины сходятся друг с другом, в этом и состоит жизнь.
– Но ничего не получится. – Она яростно замотала головой.
– Сара, почему ничего не получится?
Она отодвинула сок, оставив влажную полоску на стеклянной крышке стола.
– Давным-давно я пообещала себе, что никогда не буду встречаться с алкоголиком.
– А я пообещал себе, что никогда больше не буду пить. В моей жизни это давно не проблема, и пьянство не встанет между нами.
– Ты одержим Оклахомой, – возразила Сара.
Он уступил желанию встать, потянуться и размять плечи.
– Это не одержимость. Может быть, там живет семья, в которой я родился. И я прошу тебя поехать со мной.
– Я не могу вернуться туда.
– Нет, можешь. – Адам снова сел, только на этот раз выбрал самый ближний к ней стул. – Тебе необходимо вернуться. Ради себя самой. Ради нас. Ради твоего отца.
– Моего отца?
