– Тогда в чем дело?
– Не знаю. – Хэлли вертела в руках стакан. Ей хотелось довериться Гарнет, но в то же время она не решалась обратить в слова свои противоречивые эмоции, сделать их реальными.
– Ты несчастлива, – мягко сказала Гарнет. Она всегда была настоящей подругой. Такой же и Хэлли была для нее. Они хорошо знали друг друга. Слишком хорошо, чтобы иметь какие-то секреты.
– Лучше сказать, сбита с толку, – признала Хэлли, вздыхая. – Сбита с толку и сердита.
– Сердита? На кого?
– На кого? На себя. – Она отпила вино, погрев его во рту, прежде чем проглотить. – Я близка к тому, чтобы совершить вторую ужасную ошибку в жизни.
– А какая была первой?
– Влюбиться в Грегори Стайла, позволить ему въехать в мою квартиру, оплачивать его счета три года, пока он учился. Учился! Ха! – Она сморщилась от отвращения, вспомнив свою доверчивость. – Ох! Как я была наивна!
– Все мы были такими, – сказала Гарнет. – Но ты к тому же была очень ранима. Все эти проблемы с твоим отцом...
Точно. Проблемы, причинявшие боль тогда, до сих пор не решены. Она все еще не набралась смелости для серьезного разговора с матерью.
Тогда, десять лет назад, отец был врагом. Злодеем в семейной драме, которая опустошила и мать, и ее саму. Она хотела лишь избавиться от отца и забыть о его предательстве. Поэтому была не в силах сопротивляться, когда Грег Стайл, будучи лишь на четыре года старше ее, но намного опытней, решил, что совсем не вредно будет вскружить ей голову.
Грег поначалу был всем тем, что Хэлли хотела видеть в Джеймсе Маккензи, – добрым, любящим, внимательным. И всегда рядом.
Для него она готова была на все. Пока не застала его, когда он занимался любовью с другой женщиной в их квартире, в ее кровати. Он даже не стал изображать раскаяние. Наоборот, сказал, что во всем виновата сама Хэлли, которая превратила себя в рабочую клячу.
Рабочая кляча! Она работала на полставки, училась, готовила ему обеды, стирала его вещи... Все это она делала с радостью, уверяя себя, что вносит вклад в их будущее. Учеба Грега была намного важнее этих мелочей. Она даже готовила обед для женщины, с которой он обманывал ее. Кэндейс Ларо, его так называемая сокурсница. О Боже...
Хэлли вышвырнула его из квартиры, выбросила его вещи в окно в приступе боли и ярости. Она пообещала себе никогда больше никому не доверять, никогда не позволить мужчине прорвать ее оборону.
Но в последнее время она начала задумываться, не приносит ли она себе таким обетом больше вреда, чем пользы, не обедняет ли свою жизнь? Мир нельзя рассматривать только в черно-белом цвете. Хотя теоретически Хэлли всегда знала это, но лишь после знакомства с Майком и Коринной до нее наконец-то дошла эта общеизвестная истина. И может быть, ее отец на самом-то деле не был отъявленным негодяем, каким она его считала. А Грег?
– Он женился на Кэнди Ларо, как только получил степень, – сказала Хэлли задумчиво. – Ты знала об этом?
– Да. И они стоят друг друга, – заметила Гарнет.
– Оглядываясь назад, я думаю, любила ли я его вообще?
Безусловно, чувства, которые она испытывала к нему, не были такими волнующими, какие Майк Паркер возбуждал в ней одним лишь взглядом.
– Я, например, никогда не могла тебя понять, – призналась Гарнет. – Грег был просто подонок. Он вытирал об тебя ноги.
– Потому что я так себя вела. Я старалась делать все, чего он хотел от меня, говорила то, что он хотел услышать. Я боялась потерять его, выразив свое мнение.
– Я знаю. – Гарнет нахмурилась. – Тогда у меня было большое желание схватить и потрясти тебя хорошенько.
– В то время я бы не поблагодарила тебя за это.
– Да уж конечно. – Гарнет подняла руку, чтобы заказать еще порцию напитков. – Зато поблагодаришь меня сейчас, если я посоветую тебе забыть о прошлых обидах и начать жизнь заново.
Двадцать шестого октября, в субботу, был пятнадцатый день рождения Коринны. Задумали провести день на пляже и завершить его пикником, организованным Хэлли. Коринна удивила отца, явившись к завтраку в шортах и топике, который оголял плечи и не доходил до талии, но выглядел все-таки достаточно скромным.
Два дня назад Коринна до конца расплатилась с долгом, взятым из кувшина. Она заработала деньги, занимаясь уборкой в студии Эдит и мойкой ее машины раз в неделю. К тому же каждый понедельник после школы она сидела с ребенком одной соседки. Вдобавок теперь она получала деньги и от отца – за домашнюю уборку.
И хотя Коринна отдала Майку деньги в своем обычном стиле, он был воодушевлен. Дочь переступила временную линию, за которой жила по правилам условного освобождения, и теперь намного больше походила на девочку, которую Майк назвал бы нормальной.
Он отнес это к заслугам Хэллоран. Эта женщина незаметно, но неумолимо стала важной составляющей их жизни. Другом для его дочери. Но кем для него?
Он уже признался в своем влечении к ней. И она признала существование подобных чувств к нему. Только чтобы повернуться и сказать: «Руки прочь».
Не смотри. Не прикасайся. Не желай. Все эти «не» начинали уже выводить его из себя. Чем лучше он узнавал Хэллоран Маккензи, тем больше она ему нравилась. И конечно, ее женственные формы зажгли в нем огонь с самого начала. Он хотел ее. Страстно желал. Нуждался в ней. И может быть, пришло время дать ей понять, что она также нуждается в нем.
Майк был уверен, Коринна поймет, если он и Хэллоран станут... ближе. Дочери нравилась Хэлли. Она восхищалась Эдит. И будет восхищаться ими еще больше, если они станут частью их жизни. Разве он не прав?
Так о чем он думает? Брак? Майка прошиб пот. Само слово заставило его сердце упасть. Ладно, если не брак, то что? Страстный роман?
Он мысленно закатил глаза – ну конечно. Даже если Хэлли согласится на что-либо подобное – а она ни за что не согласится! – как они будут выглядеть перед Коринной?
Так о чем же он все-таки думает?
– По-моему, ты пытаешься прыгнуть выше головы.
Как странно, что, произнеся что-то вслух, лучше понимаешь смысл. Значит, незачем нестись сломя голову вперед. Начинай постепенно. Несколько свиданий должны предшествовать обсуждению отношений, выходящих за рамки дружбы.
Можно пойти в кино. Или вместе пообедать. Правильно, так и сделай. Назначь ей свидание.
А она скажет «нет».
Прекрасно. Будь готов к этому, и тебе лишь останется найти способ, как заставить ее передумать. Как внушить ей доверие. Потому что в доверии – вернее, в отсутствии его – суть дела. В этом Майк не сомневался. За последние семь недель они достаточно открылись друг другу, и он знает, как тяжело ее ранили в юности.
Семь недель. С одной стороны, очень короткий срок. С другой – вся жизнь. У Майка было ощущение, что он знает Хэллоран. Маккензи целую вечность. Ему казалось, прошли столетия с того дня, когда он вошел в ее кабинет, с того дня, когда он спорил, сражался с ней по поводу того, как сладить с Коринной.
