На следующий день я посетил Сара-Дьюк-Гардене — парк, где шесть дней тому назад была похищена Наоми. Я должен был там побывать, взглянуть на место преступления, вспомнить племянницу, погрустить о своем.
Лесистый живописный парк раскинулся на площади более пятидесяти акров по соседству с Медицинским центром университета Дьюк. Его аллеи протянулись на многие мили. Казанова и мечтать не мог о более подходящем для похищения месте. Он все продумывал очень тщательно. До сих пор действовал безупречно. Как это ему удается?
Я опросил служителей и нескольких студентов, которые были в парке в тот день, когда пропала Наоми. Парк официально считался открытым для посетителей с раннего утра и до заката. Наоми последний раз видели там около четырех часов пополудни. Казанова похитил ее средь бела дня. Я не мог представить себе, каким образом он умудрился это сделать. Ни я, ни полиция Дарема, ни ФБР.
Я гулял по садам и лесам парка почти два часа. Меня не отпускала мысль о том, что Липучку похитили где-то здесь.
Участок под названием «Террасы» был особенно прекрасен. Посетители проходили через увитую глициниями перголу. Чудесная деревянная лестница сбегала к неправильной формы пруду, в котором плескались рыбы. Сразу за ним открывался живописный сад камней. Террасы спускались горизонтальными каменными грядами, расцвеченные яркими полосами цветов. Тюльпаны, азалии, камелии, ирисы и пионы были в пышном цвету.
Я инстинктивно почувствовал, что именно это место должно было особенно полюбиться Липучке.
Я опустился на колени перед ярким пятном красных и желтых тюльпанов. На мне был серый костюм и белая рубашка с открытым воротом. Рыхлая земля пачкала брюки, но это не имело значения. Я низко склонил голову. И не сдержал слез.
Глава 28
Тик-трах. Тик-трах.
Кейт Мактирнан показалось, что она услышала какой-то посторонний звук. Вероятно, почудилось. Здесь можно запросто свихнуться.
Вот опять. Легкое поскрипывание половицы. Дверь распахнулась, и в комнату, не произнеси ни слова, вошел он.
Так вот он какой! Казанова. На лице — очередная маска. Он был похож на князя тьмы — стройного, мускулистого. Возможно, таким он себя представлял?
Такого атлета, как он, в университете прозвали бы «качком», а в морге — отличным наглядным пособием, что ей было более по душе.
Она обратила внимание на его одежду: линялые джинсы в обтяжку, черные ковбойские сапоги, выпачканные в грязи, без рубахи. Ему действительно было что демонстрировать, он явно гордился своим мускулистым торсом. Она старалась запомнить все детали — пригодится позже, когда удастся сбежать отсюда.
— Я прочла все ваши правила, — сказала Кейт, пытаясь держаться как можно спокойнее и не выдать внутреннюю дрожь. — Они очень четко сформулированы, вполне понятны.
— Спасибо. Никто не любит правила, а я меньше других. Но порою без них не обойтись.
Маска, скрывающая его лицо, привлекла внимание Кейт. Она смотрела на нее не отрываясь. Похожа на декоративную — вычурную венецианскую маску. Раскрашена вручную, с искусно выписанными ритуальными деталями, по-своему красива и необычна. «Он хочет меня соблазнить? — подумала Кейт. — Это изображает маска?»
— Почему вы в маске? — спросила она, стараясь, чтобы в голосе звучало подобострастие и любопытство, но только не настойчивость.
— Как я сказал в своем послании, наступит день, когда ты выйдешь отсюда. Станешь свободной. Такой у меня план. Я не хочу, чтобы тебе было больно, не вынесу этого.
— Если я буду себя хорошо вести. Если буду слушаться.
— Да, если будешь слушаться. Я бы не хотел быть жестоким. Ты мне так нравишься.
У нее возникло желание ударить его, наброситься и избить. «Пока рано, — уговаривала она себя. — Надо дождаться такого момента, когда можно будет ударить наверняка. Больше чем на одну попытку рассчитывать не приходится».
Он как будто читал ее мысли. Он был очень хитер и умен.
— Никакого каратэ, — произнес он, и она почувствовала, как он улыбается под маской. — Запомни хорошенько, Кейт. Я наблюдал за твоими занятиями в зале. Любовался тобой. У тебя прекрасная реакция и сильный удар. У меня тоже. Я в боевых искусствах не новичок.
— Я не об этом думала. — Кейт нахмурилась и посмотрела в потолок. Затем опустила глаза. Что поделаешь, приходится действовать сообразно обстановке. Стараться держать себя в рамках.
— В таком случае извини, — сказал он. — Больше не буду пытаться говорить за тебя. Обещаю.
Временами он казался почти нормальным, и это приводило ее в ужас куда больше всего остального. Как будто бы они тихо и мирно беседуют в милом обычном доме, а не в этой обители ужасов.
