А Пит чуял деньги и позвонил-таки Джимми Хоффе — может быть, слишком рано.
Джимми сказал:
— Нюх у тебя всегда был отменный. Приезжай-ка в четверг в Майами, там и покажешь, что у тебя есть. А если ничего нет, то просто покатаемся на катере и постреляем акул.
Четверг — это уже завтра. А охота на акул — занятие для фриков. Фредди получал двести баксов в день — дороговато для удовольствия наслаждаться чужим любовным трепом.
Пит слонялся по своей дорогостоящей «конуре». И смаковал компромат Сола на мистера Хьюза. Мол, я знаю, что ты занял деньжат братцу Дика Никсона. От скуки он то и дело ставил кассеты, данные ему Фредом.
Вот и сейчас его палец жал на «пуск». Дэрлин охала и стонала. Скрипели пружины; что-то стучало обо что-то еще: должно быть, спинка кровати об стену. Наверное, Дэрлин оседлала какого-нибудь богатого толстяка.
Зазвонил телефон — Пит мигом схватил трубку.
— Это кто?
— Это Фред. Быстро приезжай — тут та-а-акой компромат.
Фургон был напичкан всякой хитроумной аппаратурой для прослушки и звукозаписи. Пит все колени посбивал, подлезая под провода.
Фредди был точно под кайфом. Даже ширинку расстегнув, как будто дрочил.
Он сказал:
— Я сразу же узнал этот бостонский акцент и позвонил тебе, как только они залезли в койку. На, послушай — прямая трансляция!
Пит надел наушники. Голос Дэрлин Шофтел — громко и отчетливо:
— …все равно твой брат — не такой герой, как ты. Я читала про тебя в журнале «Тайм». Твой торпедный катер был подбит японцами или что-то такое…
— Ну, что плаваю я лучше Бобби, это точно.
Джек-пот: три вишенки — бывший любовник Гейл Дэрлин:
— …видела фото твоего брата, в «Ньюсуик». А что — правда, у него четыреста детей?
Джек:
— Да сотни три точно — не считая тех, что продолжают выскакивать на свет божий. Когда приходишь к ним в дом, маленькие засранцы вечно цепляются за лодыжки. Моя жена находит потребность Бобби плодить себе подобных вульгарной.
Дэрлин:
— «Плодить себе подобных» — ну и сказанул.
Джек:
— Бобби — истый католик. Он любит детей, а наказывает только тех, кого ненавидит. И не будь он столь безошибочен в выборе этих врагов, он был бы колоссальной занозой в заднице.
Пит убавил громкость в наушниках. Джон Кеннеди говорил, невыразительным постпостельным голосом:
— Я не умею ненавидеть так, как Бобби. Бобби ненавидит яростно. Бобби ненавидит Джимми Хоффу сильно и просто — оттого-то он, в конечном счете, и возьмет над ним верх. Вчера я был с ним в Вашингтоне. Он записывал показания одного члена профсоюза водителей грузовиков, который здорово разозлился на Хоффу и решил настучать на него. Какой-то поляк, смелый, но тупой — Роланд как-то там, из Чикаго, и Бобби приглашает его к себе в гости поужинать. Понимаешь, э…
— Дэрлин.
— Ну да, Дэрлин. Так вот, Дэрлин, Бобби — более героический человек, чем я — он искренний и великодушный.
Замелькали огоньки аппаратуры. Завертелась кассета с пленкой. Им только что выпал флеш-рояль — да что там, они сорвали банк в тотализаторе — Джимми Хоффа НАЛОЖИТ В ШТАНЫ, когда это услышит.
Дэрлин:
— Я все равно думаю, что история с торпедным катером — это круто.
Джек:
— Знаешь, а ты умеешь слушать, Дэрлин.
Фред едва СЛЮНКИ не пустил. В его глазах так и запрыгали долларовые значки.
Пит сжал кулаки:
— Это — мое. А твое дело — сидеть на жопе ровно и делать, что тебе говорят.
Фредди вздрогнул. Пит улыбнулся — его руки всегда внушали людям страх.
В аэропорту его встретило такси «Тигр». Водила без умолку трещал о ситуации на Кубе:
— El grande Кастро наступает! El puto Батиста бежит!
Панчо высадил его на стоянке такси. Джимми управлялся в диспетчерской: его головорезы паковали спасательные жилеты и автоматы Томпсона.
Хоффа выпроводил их. Пит сказал:
— Джимми, как ты?
Хоффа подхватил утыканную гвоздями бейсбольную биту.
— В порядке. Как тебе? Иногда акулы подплывают так близко к катеру, что можно пару раз двинуть им по морде.
Пит достал маленький магнитофон и включил его в розетку.
— Это круто, но у меня есть кое-что получше.
— Ты сказал, что почуял деньги. Ты имел в виду «мои деньги за твое беспокойство»?
— За этим есть кое-какая история.
— Я не люблю истории — если только они не про меня. И ты же знаешь, я занят…
Пит положил ладонь на его руку:
— Меня тут прижал один из ФБР. Сказал, что у него есть источник в Маклеллановском комитете. Он сказал, что в курсе, что это я убил Гретцлера, и добавил, что мистеру Гуверу наплевать. Ты же знаешь Гувера, Джимми. Он никогда не докучал ни мафии, ни тебе.
Хоффа отдернул руку:
— И что? Думаешь, у них есть доказательства? На этой кассете?
— Нет. Я думаю, что тот агент внедрился в окружение Бобби Кеннеди и в комитет по заданию мистера Гувера, или что-то в этом роде. Я также думаю, что мистер Гувер — на нашей стороне. Я проследил, как этот тип и еще один приехали по одному адресу в Голливуде. Они установили там прослушку, а мой приятель Фредди Турентайн ее продублировал. Вот, послушай!
Пит нажал пуск. Кассета зашипела. Постельные ахи-вздохи и скрип пружин — со все возрастающей громкостью.
Пит засек время. Сенатор Джон Ф. Кеннеди — трахался две минуты с четвертью.
Дэрлин Шофтел изобразила оргазм. Ага: вот и бостонский говорок:
— Треклятая спина.
Дэрлин сказала:
— Хорошо-о-о! Быстро и нежно — лучше и не надо.
Джимми крутанул бейсбольную биту. Руки его покрылись гусиной кожей.
Пит нажал «стоп» и перемотал кассету до более содержательного момента. Джек-Две-Минуты растекался мыслью по древу:
— …одного члена профсоюза водителей грузовиков, который здорово разозлился на Хоффу… какой-то поляк, смелый, но тупой — Роланд как-то там, из Чикаго.
Хоффа что есть силы сжал рукоятку биты. Мурашки все отчетливей проступали на его коже.
— Этот самый Роланд — выпендрежник из рабочего класса. Бобби вцепился в Хоффу. А Бобби такой — если он в кого вцепится, то мертвой хваткой.
Пупырышки гусиной кожи на руках Джимми удвоились в размерах. Он выкатил глаза, точно перепуганный насмерть ниггер.
Питер посторонился.
