– Чем могу помочь?
Через мое плечо женщина взглянула на девочек. Две глубокие морщины по бокам ее рта, казалось, доходили до самой кости. На листке бумаги, приклеенном к стенке липкой лентой, было написано, что одноместная комната стоила сто пятьдесят зеленых в неделю.
– Нам нужны две одноместные, – сказал я. – Каждая на неделю.
– А это ваши… – Женщина наклонила голову.
– Моей сестры. Они мои племянницы.
– Какая милая девочка.
Рокки подошла и велела Тиффани поздороваться, но малышка засмущалась и спряталась за ее ногой.
– Как тебя зовут, золотце мое?
– Скажи тете, как тебя зовут, моя хорошая.
Девочка засмеялась.
– Это Тиффани, – представила ее Рокки.
– А сколько ей лет?
– Три с половиной.
От улыбки лицо женщины как бы распалось на отдельные части. Я все думал, как же она выглядела, прежде чем солнце поработало над ней. В соседней комнате продолжало работать радио. Теперь я понял, что это было радио, потому что передавали какое-то ток-шоу, когда с участниками связываются по телефону. Какой-то мужчина рассуждал о Новом мировом порядке и Печати Зверя. Часы в форме морской звезды, висевшие на стене, остановились в двадцать минут двенадцатого.
Женщина попросила мое водительское удостоверение, и я протянул ей свою подделку, вместе с двумя стодолларовыми и пятью двадцатидолларовыми бумажками.
– И еще 24,67 налогов.
Я дал ей еще две двадцатки и стал смотреть, как она заполняет нашу карточку. Когда она писала, рука ее дрожала, а одним ухом она прислушивалась к голосам, доносившимся из радиоприемника.
– Думаю, что все будет в порядке. – Она кивнула головой на соседнюю комнату. – Станем суверенным штатом Техас. Если ООН нападет, то будем защищаться.
Я попытался улыбнуться, но выражение моего лица заставило ее нахмуриться.
– Мы из Луизианы, – заметил я.
– Ага. – Женщина стала выписывать счет. – В Луизиане одни католики.
– Наверное, – сказал я, посмотрев на Рокки.
Наконец дежурная протянула мне счет и два ключа, каждый на резиновом кольце.
– Комнаты девятнадцать и двадцать, прямо через парковку. Меня зовут Нэнси Кавингтон. Если вам что-то понадобится, всегда найдете меня здесь.
Я поблагодарил, но по выражению ее лица понял, что это еще не всё.
– К вашему сведению, – добавила Нэнси, – у меня много друзей-полицейских. Просто чтоб вы знали. Поэтому ведите себя прилично.
Мы переглянулись с Рокки, и обе девочки улыбнулись.
– Боже, что за очаровательный ребенок. Ты самое очаровательное существо, которое у нас когда-либо гостило.
– Будем надеяться, что такой она и останется, – заметила Рокки, и обе они прыснули со смеху.
Комнаты наши были рядом, и в обеих на полу лежали темно-зеленые синтетические ковры, на стенах висели картинки пляжей, а из мебели были платяной шкаф, прикроватная тумбочка и маленький столик – все из пластика под дерево.
В комнатах пахло кремом для загара и по́том. На обоях был тот же рисунок из разных ракушек персикового цвета, что и в офисе. В моей комнате обои по углам отклеились и свернулись от влажности. Кран в умывальнике рычал и трясся какое-то время после того, как его открывали, а в углах помещения виднелись влажные пятна. Под подоконниками каждой комнаты были укреплены большие кондиционеры, занавески были толстыми, синего цвета, и их пластиковая наружная поверхность защищала от солнца не хуже кирпичной кладки. В комнатах было даже кабельное телевидение.
Тиффани уселась на кровати и с головой погрузилась в передачу с куклами и картонными декорациями. Я посмотрел, как Рокки распаковала их рюкзаки и уложила одежду Тиффани в шкаф. Когда она нагибалась, юбка туго обтягивала ее попку, и я почувствовал прилив крови к определенным местам.
Но все равно вся сцена выглядела немного неестественно. Как будто мы оба притворялись, но не хотели этого обсуждать.
– Ну а теперь что? – спросила девушка.
– Давай пройдемся по магазинам, – предложил я, немного подумав.
– Вот как.
– Да не волнуйся ты, – успокоил я ее. – Всё под контролем.
Я почувствовал глухое раздражение – как будто ожили старые страхи, вызванные некоторыми воспоминаниями.
– Ты не должен платить за нас, Рой.
– С собой на тот свет я все это не возьму.
Я уже не мог остановиться. Да и выпить мне здорово хотелось – наверное, для того, чтобы забыть про инстинкты, которые подсказывали мне покрепче держаться за бумажник и прекратить выпендриваться. Уезжай поскорее.
В торговом центре мы отыскали магазин «Джей Си Пенни»[37], и я подождал, пока Рокки выбрала себе кое-какую одежду. Я всегда дергаюсь в этих моллах – люди вокруг так стараются скупить все, что попадается им на глаза; и потом, я заметил, что с каждым днем в них становится все больше и больше толстяков.
Я смотрел, как Рокки подбирает блузку к юбке, а в это время по рядам с одеждой шерстили какие-то толстухи, двигая вешалки, сравнивая ценники, бросая вещи несложенными и оставляя их валяться прямо на прилавках. Выглядели они обрюзгшими, несчастными и жаждущими тратить деньги. Я понял, что у всех слабых людей есть одна и та же навязчивая мысль – они зациклены на идее получения удовольствия. Куда бы вы ни пошли, везде увидите мужчин и женщин, которых, как соро́к, притягивают блестящие предметы. Для кого-то такими предметами являются другие люди, и лучше держаться от таких подальше, чтобы не превратиться, как и они, в своего рода вампиров.
Поиски этих удовольствий становятся слишком приятными, слишком необходимыми, и не успеешь оглянуться, как ты пропал.
Именно это когда-то случилось с Лорейн и отчасти с Кармен. Мне удалось этого избежать.
Рокки выбрала юбку, блузку, бикини, а потом, после того как я настоял, – еще пару топов и джинсы. В аптеке мы купили зубные щетки и прочую ерунду, а еще я купил машинку для стрижки волос с набором насадок. Мы поели в заведении недалеко от гостиницы, рядом с дамбой. На его единственной бетонной стене были изображены обитатели морских глубин, которые успели порядком выцвести на солнце. Ели мы во дворике, а группа подростков собралась около стены; пацаны курили и фотографировались на фоне рисунков. Рокки слегка пожала плечами и отвернулась от них. Она только слегка отщипнула от своего чизбургера. Тиффани с удовольствием уплетала жареную картошку, а Рокки смотрела в промежуток между ней и подростками – казалось, что она не хочет их видеть, но ничего не может с собой поделать. Поковыряла свою еду, посмотрела на тинейджеров и стала рисовать полусырой картошкой узоры на кетчупе.
