— Да нет, просто странно разговаривать о таких вещах, стоя у дверей клуба.
— Согласен, — сказал Шей, оглянувшись на массивного вышибалу, неподвижно стоявшего возле входа. — Хочешь кофе?
Я старалась сообразить, хорошо ли расслышала то, что он сказал. Похоже, парень пригласил меня на что-то вроде свидания, а это было неправильно. Меня никто не приглашает на свидания. Это запрещено. Я почувствовала, как под кожей на лице заиграла горячая кровь. Потом подумала, что он ничего об этом знать не может. Пока я размышляла, Шей заговорил вновь:
— У меня, похоже, развивается привычка искать в Вейле подходящие места, где можно посидеть и почитать ночью. В двух кварталах отсюда есть интернет-кафе, которое открыто круглосуточно.
Я кивнула.
— Знаю это место.
Если уж мне предписано за ним присматривать, наверное, сходить куда-нибудь вместе не будет совсем вопиющим нарушением правил?
Шей ожидал ответа, покачиваясь на каблуках. Я еще раз вспомнила о Рене и дискотеке, прежде чем отозваться.
— «Корабельный холм».[1]
— Что?
— Мой любимый роман.
Шей фыркнул.
— Разве это не о кроликах?
— Это о выживании, — ответила я. — Расскажу, когда будем пить кофе.
Я пошла вдоль по улице, слыша, как за спиной по тротуару стучат его каблуки. Шей ускорил шаг, чтобы нагнать меня.
— Да бог с ними, с кроликами. По крайней мере, ты оригинальна.
— Прости?
Я не смотрела на него, просто быстро шагала по пустынному кварталу.
— Любая из знакомых девушек ответила бы, что ее любимый роман — «Гордость и предубеждение».
— Я не отношусь к девушкам, читающим книги Джейн Остен, — парировала я, замедляя шаг, чтобы он без усилий мог идти в ногу со мной.
— Я так и не думал.
По его голосу можно было понять, что Шей говорит не слишком серьезно. Неожиданно я почувствовала, что и на моем лице заиграла улыбка.
Шей шел, засунув руки в карманы джинсов.
— Знаешь, — сказал он, откашлявшись. — Гризли вообще-то должны жить в Колорадо.
Я шла, не отрывая глаз от дороги и придерживая края куртки, чтобы они не разлетались. «На этой горе все не так, как должно быть. Там обычные законы природы неприменимы», — подумала я.
— Я люблю пешие походы. Много уже куда ходил, — продолжал Шей. — И я читал о здешних краях, когда узнал, что перееду сюда. Пумы здесь встречаются, но не гризли.
Я пожала плечами.
— Может, они возвращаются. Движения в защиту дикой природы сейчас добились значительных успехов.
— Нет, я не думаю. Я же говорил, что хочу здесь вступить в «Гринпис», помнишь? Можешь думать, что я идиот, но это не так. Я хорошо разбираюсь в тех местах, куда хожу в походы. Там, на горе, гризли быть не должно.
Шей помедлил, а потом добавил:
— Как и вервольфов.
Я укусила себя за язык, потом быстро проглотила кровь.
— А, вот что ты обо мне думаешь?
Он испытывает ко мне интерес только потому, что считает меня каким-то сверхъестественным уродцем.
На меня нахлынуло разочарование.
— Нет, ну а что мне думать? Сверхъестественно сильная девушка, способная превращаться в волчицу, которая к тому же повсюду ходит в компании ребят, ведущих себя в школе, словно стая хищников. Все это довольно страшно. Я что-нибудь не так описал?
— Зависит от того, что ты понимаешь под словом «вервольф», — ответила я, взглянув на него. Он провел рукой по волосам, которые и без того были безукоризненно уложены.
— Мне кажется, тебе стоит рассказать мне, что здесь и как. Похоже, привычные законы мироздания здесь неприменимы. Последнее время мне кажется, что я не могу быть ни в чем уверенным.
Он резко остановился, и я повернулась к нему лицом. У меня даже дух перехватило, когда я увидела выражение глубокого отчаяния на его лице.
— Одно мне ясно: я должен быть мертв. Но это не так. Потому что вмешалась ты.
Он подошел на шаг ближе, внимательно разглядывая мое лицо.
— Я хочу знать, кто ты.
Я чувствовала его страх, но меня привлекали другие, более заманчивые ароматы, исходившие от него. От мальчика пахло клевером, дождем, согретыми солнцем полями. Я наклонилась, чтобы полюбоваться формой его губ и огоньками, мерцавшими в глубине бледно-зеленых глаз. Он смотрел на меня не так, как смотрят на уродов. Его глаза были полны страха и желания. Я подумала о том, что он видит в моих глазах.
И я начинала понимать, что знать, кто есть кто, действительно важно.
Не в силах сопротивляться желанию, я протянула руку и накрутила на палец прядь волос, упавшую ему на глаза. Он взял меня за руку, повернул ее ладонью вверх и вгляделся в нее, словно сомневаясь в моей реальности.
— Ты так похожа на обычную девушку.
Он оглядел мое лицо и плечи и постарался сделать так, чтобы я не заметила, как он взглянул на мой корсет. Ух ты, а это и правда непростая одежда. Я подумала о том, где бы еще я хотела ощутить его прикосновение, но вместо этого предостерегающе зарычала и вырвала руку из его пальцев.
На миг он окаменел от изумления.
— О, у тебя клыки появляются, когда ты сердишься. Значит, ты и правда вервольф.
Когда Шей потер глаза, я увидела, какие глубокие тени лежат под ними.
— Или я сошел с ума.
В сердце закралось сочувствие. «Я хочу, чтобы ты узнал меня, Шей. Чтобы ты узнал меня близко».
— Нет, ты не сошел с ума, — произнесла я тихо.
— Значит, ты вервольф, — прошептал он.
— Я — Воин, — поправила его я и оглянулась вокруг, опасаясь посторонних ушей.
— Кто такие Воины?
Я перешла на торопливый шепот:
— Мне нужно знать, рассказал ли ты что-нибудь дяде или кому-нибудь из его друзей, например Эфрону, о том, что произошло там, на горе.
Шей покачал головой.
— Как я уже сказал, я думал, что сошел с ума. Естественно, рассказывать об этом кому-либо мне не хотелось. Все вокруг казалось таким странным с того самого дня, когда я приехал сюда.
Он снова засунул руки в карманы.
— Когда я полез на гору, то вторгся в частные владения. У меня были причины пойти туда, наверх, но дяде о них знать не нужно.
По телу прокатилась волна облегчения.
— Отлично, Шей. Давай заключим сделку.
