Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
Глава 10. Снова спикеры
Над черной слякотью дороги
Не поднимается туман.
Везут, покряхтывая, дроги
Мой полинялый балаган.
Лицо дневное Арлекина
Еще бледней, чем лик Пьеро.
И в угол прячет Коломбина
Лохмотья, сшитые пестро…
А. Блок. Балаган
Репетиция, репетиция, гип-гип ура!
— Эмочка, здравствуй!
— Эмилий Иванович, добрый вечер!
— Здрасте, Эмилий Иванович!
— Тяпа, привет!
— Кофе? Чай? — гостеприимно предлагал направо и налево Эмилий Иванович, чувствуя себя хозяином приема. — Есть печенье, сухари, пряники.
— Чай!
— Кофе!
— Мне сухарик!
— Ма-а-ленькую корочку! — пропела лиса Алиса.
— Рефрижератор на ходу? В смысле, холодильник, — по-свойски прошептал Карабас-Барабас и конспиративно подмигнул.
— На ходу, — ответил Эмилий Иванович и тоже попытался подмигнуть. Настроение у него было приподнятое, он был счастлив. И это доказывает, что человек — животное стадное. Даже такой, как Эмилий Иванович, типичный кабинетный ученый.
— Эмочка, спасибо! — Сияющая Ирина Антоновна обняла Эмилия Ивановича. — Ты себе не представляешь, как ты нас выручаешь!
— Ну что ты! — смутился Эмилий Иванович. — Рад, что могу помочь. У тебя что-нибудь случилось? — не удержался.
— Случилось? Почему?
— Ты прямо светишься, — ответил простодушный Эмилий Иванович. — Ты такая красивая!
— Да ладно тебе! — Теперь смутилась Ирина Антоновна. — Самая обыкновенная…
— Ирина Антоновна, кот Базилио не отдает парик! — пожаловалась Мальвина.
Кот Базилио натягивал перед «походным» зеркалом голубой паричок, который был ему мал.
— Жесть! — восхитился Карабас-Барабас, закатывая глаза. — Голубой кот!
— А коты бывают голубые? Тебе идет!
— Сам ты голубой!
— Ирина Антоновна! Пусть отдаст!
— А если кот Базилио будет играть Мальвину? А чего? Классная Мальвина! С усами!
— Ужас! А Мальвина кого? Кота?
Хохот.
— Карабас, на сцену! Сцена с куклами! Пиноккио! Музыка! Свет!
— Ирка перепихнулась с кем-то, — прошептал Карабас-Барабас коту Базилио. — Гормоны играют. Не знаешь с кем?
— С папой Карло? — предположил кот Базилио.
— Не-а, у Карло есть женщина, я видел их в городе.
— А как же Буратинка?
— Упаси бог! Идти против табора?
— Тихо! — закричала Ирина Антоновна. — Поехали!
* * *
В «Белой сове» было сонно и тихо. Днем заведение служило обычным скромным кафе, а ночью делалось вертепом разврата, то есть ночным клубом с полуприличной программой и стриптизом.
Федор Алексеев и Коля Астахов уселись в углу, и к ним не торопясь подплыл полный молодой человек в длинном черном фартуке и белой рубашке — официант, бывший студент Федора.
— Ой, профессор! — опешил молодой человек. — Федор Андреевич!
— Здравствуй, Славик. Ты все еще здесь?
— Ну… здесь, — вроде бы смутился молодой человек. — Жить-то надо. Но вы не думайте, я много читаю, даже пишу, выкладываю свои мысли о жизни и вообще о смысле в соцсетях. Сейчас многие интересуются, пишут о смыслах. А философия… она везде, в каждом жизненном проявлении, правда? И необязательно состояться как философ, можно работать везде и оставаться нормальным человеком. Правда?
Федор кивнул:
— Правда. Молодец, Славик.
Капитан только вздохнул — еще один с мутной философией и трепло — хлебом не корми. Он кашлянул, и молодой человек спросил:
— Вам как обычно?
— Как обычно, Славик.
Капитан иронически вздернул бровь:
— Как обычно?
— Ну, бываю иногда, — ответил Федор, тоже вздыхая. — Я был здесь с одной замечательной женщиной…
— С психованной художницей?[4]— ухмыльнулся капитан. — А Дива еще поет?
Федор неопределенно пожал плечами, что значило: «Я не говорю о своих женщинах даже с друзьями» и обратился к молодому человеку:
— Славик, тут такое дело, нужна помощь. Я покажу тебе фотографию человека, а ты мне скажешь, когда видел его в последний раз.
Славик принял фотографию обеими руками, впился в нее взглядом, нахмурился:
— Я его знаю, это Вова Малко. Бывает у нас. А что?
— Его убили, Славик. — Федор внимательно смотрел на бывшего студента. — Что можешь сказать?
— Вову убили? — поразился Славик. — Несчастный случай?
— Нет, настоящее преднамеренное убийство.
— Господи! — Славик перекрестился. — То-то его уже почти неделю нет. Уже известно, кто… его?
— Пока нет. Что он был за человек? Ты по роду занятий психолог и физиономист, не говоря уже о том, что философ.
Капитан вздохнул и обвел заведение взглядом. У него была собственная манера беседы со свидетелями, в корне отличная от растекания по древу, свойственного Федору. В отличие от друга, капитан Астахов был человеком прямолинейным, без подходов.
— Да какой человек? — махнул рукой Славик. — Ошивался здесь, корчил из себя хозяина жизни. Мелочь и жлоб, считал бабки, и руки тряслись, чтобы не передать лишнего, пьяный, зараза, и бдительный… — Он запнулся и покраснел. — Последний раз… сейчас… — Он задумался. — В воскресенье, десятого августа. Да, точно! А можно спросить, как его?
— Можно, Славик. Его убили ударом кулака в сердце, в то самое воскресенье десятого августа, вернее, уже одиннадцатого, и оставили на остановке второго троллейбуса.
— Так это он? Малко? — воскликнул Славик. — Весь город прямо гудит! Я понятия не имел… Вы сказали, ударом в сердце? Разве так убивают?
— Убивают по-разному. Он был здесь один, не помнишь?
— Пришел один, а потом не помню. Народу было полно, по воскресеньям всегда не протолкнуться, себя не помнишь.
— Где он сидел?
— Около подиума. Точно, один, пил коньяк. Он слабый был, пьянел, как девочка, начинал орать, лез на подиум, нес что попало.
— Охрану вызывали?
— Нет, что вы! Он был безобидный, все смеялись. Вроде клоуна и не злой. Нес всякую фигню и сам первый смеялся.
— Когда он ушел, помнишь?
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
