– Мы… – принцесса явно затруднялась с ответом, смотрела на меня, а я сделал рожу кирпичом и совершенно не хотел давать ей какие-нибудь подсказки. Она махнула генералу, подождала, пока тот зайдет внутрь шумоподавительной завесы и сказала:
– Никуда не убываем, мы, знаете ли, ждем обещанного вкусненького обеда. Генерал, этого вашего молодого идиота, хорошо мне знакомого, прошу в наручниках доставить к нам сюда. Я желаю допросить его лично в присутствии Лона Версорио. Выполняйте.
Все-таки эти ребята из службы охраны явно не были лишены чувства юмора и некоторого своеобразного шика. Прошла минута. К нашему столику приставили стул, на этот стул плюхнули некоего молодого человека. Ему пристегнули к этому стулу все, что только можно было: руки, ноги, шею. Застегнули также между собой его конечности. После этого некий озорной молодой человек одним быстрым движением оторвал пленку с лица человека на стуле (что для того было, наверное, весьма болезненной процедурой), улыбнулся, сделал какой-то неопределенный жест и удалился.
– Ты что, Тен, сбрендил? Я тебе, знаешь ли, никогда не давала повода вмешиваться в мою личную жизнь, да еще столь радикальными способами, – Атуан посмотрела на меня просительно. – Лон, этот молодой человек – соучастник многих моих проделок. Он меня просто приревновал, к тому же, наверное, обиделся, что я его не заметила в зале и не поздоровалась. Будет совершенно несправедливо, если за это его осудят как за имперское преступление, а ему смерть грозит! В конце концов, я может быть, его бы и выбрала в качестве своего мужа, если бы не выбрала тебя. Следует выйти из этого дурацкого положения достойным образом. Позволь, я сама все организую?
– Согласен, разумеется, – пожал плечами, – что мне еще остается?
Принцесса сделала знак генералу Сату, тот опять приблизился, закатил глазки – очевидно, что они общались через процессоры.
– Господа, – голос принцессы был искусственно усилен, – произошло недоразумение: граф Тенорио Арворин не совершал никакого имперского преступления, он только неправильно понял мои знаки принять участие в совместной шалости. Я знаю, вы мои шалости очень любите обсуждать на предмет их успешности. Я, так получилось, решила покончить с шалостями, теперь хочу замуж, моим мужем будет Лон Версорио. Информация о моем будущем замужестве будет являться якобы секретной только ближайшие восемь дней, после этого она станет официальной. Репортерам, которые по этому поводу многих из вас будут раскручивать, так и сообщите. Я закончила.
– Ваше высочество, – плененный молодой человек решил высказаться, – раз уж вы даровали мне амнистию, не следует ли распорядиться, чтобы меня избавили от всяческих неприятных спецсредств?
– Сиди, Тен, и не булькай. Я тебя как друга детства должна была, разумеется, амнистировать, но меня терзают сомнения, что ты, болван такой, хотел бластером жахнуть только по Лону. Зная тебя, уверена, что ты и меня хотел прихватить. Сиди, подумай о своем нехорошем поведении, не будет тебе никакого освобождения. Кстати, Лон, ты заметил, что подчиненные третируемого тобой майора Данкера успокоили этого придурка всего лишь броском мягкого молоточка по лбу? Ничем они не стреляли, заметь.
– Атуан, этот твой майор Данкер и вправду крутой глава команды телохранителей, а теперь и их заместитель. Вовсе не третирую его сейчас, тебе это только показалось. Не понимаю я другого: что нам делать с твоим другом детства? Он что, так и будет здесь сидеть? Нам скоро принесут заказанные блюда. Он будет нам аппетит портить.
– Дорогой, это тебе он аппетит будет портить, а мне – наоборот, изрядно усилит. Он мне, знаешь ли, сделал подлость. Хочется отомстить. Тен, ты, надеюсь, понял, что я выбрала именно Лона, а вовсе не тебя? Ты хоть понимаешь, что теперь ты сам себя сделал посмешищем? Всем эта история будет абсолютно понятна. Мое нынешнее заявление никого не обманет. Я на это даже и не рассчитываю – это всего лишь элегантный способ выбраться из безобразной ситуации. Все это именно так и поймут. Генерал Дорс, подойдите сюда, пожалуйста. Распорядитесь, чтобы этого молодого человека в наручниках доставили в его родовое поместье в Ниевере и сдали его отцу. Отец его пусть для этого прибудет в Ниевер, иначе никому не отдавать поганца. У вас тут людей более чем достаточно для моей охраны, выделите пару-тройку человек из команды, вызывать специалистов из министерства безопасности не следует. С министерством безопасности все-таки следует связаться непременно. Если он покинет свое поместье в течение года – пусть получит честно заработанный фатальный заряд в голову. Опала сроком на год только и может вывести нас и этого придурка из затруднительного положения. С генералом Сатом согласуйте этот вопрос, чтобы опала была объявлена официально, от имени императора. Уведите его. Выполняйте.
Через минуту к нам подскочило несколько людей во главе с запомнившимся мне озорным молодым человеком. Графа открепили от стула за несколько секунд, но никто ему даже относительной свободы давать не собирался. Ему даже на ноги встать не позволили, четверо человек перевели графа в горизонтальное положение и в положении «за руки и за ноги» весьма шустро унесли.
К нам подошел генерал Конрад Сат. Первым он вступить в разговор явно не решался, ждал от кого-нибудь из нас двоих разрешения. Принцесса и бровью не повела. Я решил его особенно не томить.
– Вижу, генерал, вы хотите с нами о чем-то поговорить. Я не против, но хотел бы, чтобы вон тот молодой человек также присел к нам. Мне отчего-то захотелось и с ним поговорить. Присаживайтесь.
Генерал моему капризу совсем не удивился. Махнул молодому человеку.
– Лейтенант, возьмите себе стул, присаживайтесь, вы приглашены, – он умостился на стул, на котором еще недавно держали графа, поманил официанта, который подскочил к нему немедленно, сказал ему: – Мы тут с молодым человеком приглашены на разговор, распорядитесь, любезный, чтобы нам подали по бокалу и какой-нибудь сок в большом-пребольшом сосуде. Обедать с ними на равных будет неуместно и нетактично, но сидеть просто так будет не менее нетактично. Быстрее, любезный.
– Лон, дорогой, – принцесса вступила в разговор, – позволь представить тебе лейтенанта Ленарда Ганетти, моего племянника, сына моего брата Ричарда. Я удивлена, признаюсь, отчего это ты выделил его из всех моих охранников? Мне представляется, что ты несколько мухлюешь. Ты, оказывается, комедию ломал с подполковником Дональдом Вериусом, когда говорил, что ты меня в лицо не знаешь!
– Атуан, я, как правило, не передергиваю. Про твоего племянника Ленарда не знал и сейчас не знаю совершенно ничего. Захотелось мне с ним поговорить по той причине, что обратил внимание на некоторую нестандартность его действий в качестве офицера охраны. Я захотел выяснить, в чем тут дело, только и всего. Ленард, наверное, я поставил вас в дурацкое положение? Вам теперь придется пить сок во время нашей трапезы. Несколько обидно это для ближайшего родственника.
– Ерунда все это, Лон, – не задержался с ответом Ленард, – я принцессу Атуан искренне люблю и очень сожалею, что прихожусь ей племянником. Вам, Лон, очень сильно завидую. Над графом Тенорио Арворин хотел поизмываться от души давно, он его ненавидел с подросткового возраста за то, что думал, что именно ему и предстоит завладеть моей тетей. Сейчас люблю принцессу не меньше, но я уже не подросток, я уже смирился с тем, что принцесса Атуан никогда не будет моей возлюбленной. Вот, собственно, и все. А вы про какой-то сок дурацкий! Меня нынешнее положение лейтенанта охраны ничуть не обижает, тем более что прохожу в этом качестве только временную стажировку.
