Она так и не попрощалась, даже не сказала мужу, что все время любила его – даже не помнит, когда последний раз говорила ему об этом. При случае писала ему записочку на рождественском подарке «С любовью от Карен». Пока не появились дети, она часто говорила, что любит. И она не стала любить его меньше, когда родился Люк, – даже полюбила больше, – так почему не говорила об этом? Это заняло бы одно мгновение – сказать ему в то утро о своей любви.
Если бы. Если бы. Если бы. Саймон умер, и Карен лежит здесь одна.
Красные светодиоды на часах у кровати показывают 06:01. Странно, что все часы в мире продолжают идти, хотя ее мир как будто остановился. И все же она замечает, как через щелку в шторах начинает просачиваться свет, кричат чайки, а внизу слышно какое-то копошение. Это Тоби – хотя Люку это не нравится, но котенок спит на кухне, и скоро он захочет позавтракать, как и дети.
Она могла бы лежать здесь вечно, но нужно вставать. Тогда она сможет начать что-то делать. Нужно кое о чем позаботиться, сообщить кое-кому о случившемся, нужно принять решение насчет покупки дома. И, самое главное – этим утром будет вскрытие. В больнице делают это как нечто само собой разумеющееся, чтобы официально установить причину смерти. Карен не знает, что толку в этом, а мысль о том, что ее любимого Саймона разрежут…
Эта мысль просто невыносима.
Потом, конечно, нужно организовать похороны.
Эта последняя мысль будоражит ее: пока не передумала, Карен выбирается из-под простыней и переносит ноги через Молли, которая свернулась калачиком на краю постели.
Встав, Карен машинально хочет снять с двери халат. Но для этого нужно сначала снять халат Саймона. Он темно-синий, махровый, длиной ниже колена, и хотя ему уже несколько лет, по-прежнему выглядит роскошно; она не может удержаться и прижимает его к себе, вдыхает запах…
Конечно, он пропитался запахом мужа: сочетание дезодоранта, крема после бритья и собственного природного запаха Саймона. Неповторимого, как он сам… Один из ее любимых запахов в мире. И она все еще не может поверить, что он больше не будет так пахнуть.
* * *
Октябрьское утро, отель в Манчестере. По небу за окном несутся серые тучи – несомненно, на улице холодно, но это не важно, Карен и Саймон внутри, в тепле.
– Ой, смотри, – говорит Карен, открывая шкаф. – Халаты. Как шикарно.
– Что, дорогая? – Саймон выходит из ванной; одно полотенце он обернул вокруг пояса, а вторым вытирает волосы. – Извини, я прослушал.
– Смотри, – повторяет она, снимая с крючка один халат и протягивая ему.
Оба халата одного цвета, темно-синие, огромные, с вышитой на груди буквой «М», обозначающей название отеля.
Саймон снимает полотенце и бросает на кровать.
– Превосходно.
Он берет у Карен халат, надевает и завязывает на талии пояс.
– Тебе идет, – замечает Карен.
Ему в самом деле идет. Цвет подчеркивает голубизну глаз, но дело не только в этом – он очень ладно на нем сидит. Халат большой, из роскошного материала, и щедрость покроя отдает должное фигуре Саймона, в отличие от многих нарядов, – подчеркивает широкие плечи и сужается буквой V к талии.
– Угу, – улыбается она. – Ты выглядишь действительно очень мужественно.
– А что ты удивляешься, – смеется он. – Я действительно мужественен.
– Конечно, конечно. – Карен тоже хохочет.
Карен наслаждается. В этом отеле забавно, тем более что не они сами за него платят. Его рекомендовала Анна, а она всегда попадает в точку, когда дело касается вкуса. Интерьеры здесь элегантные, но не скучные, современные, но далеко не минималистские. Хотя отель не слишком дорогой (а то на работе у Саймона выразили бы неудовольствие), во всем здесь ощущается богатство, и Карен чувствует себя избалованной. Прошлой ночью кровать была блаженно удобной, ужин из череды великолепных и захватывающих блюд восхитительным, а перед ужином они даже позволили себе коктейли при свечах в обшитом дубовыми панелями баре. И еще приятные мелочи – пена для ванны представляла собой какой-то безумный состав, отчего Карен представила себя, хоть ненадолго, какой-то невероятно гламурной и успешной особой. И пока Саймон был на конференции, она просто прогулялась по городу, и теперь может провести остаток дня, как заблагорассудится. Наплевав на достопримечательности, она планирует походить по магазинам – Анна говорила, что в Манчестере их достаточно.
Карен садится на табурет у туалетного столика и достает из ящика фен. В это время сзади подходит Саймон и берет ее за талию.
– А ты, моя леди, очень женственна.
Она выгибает спину, запрокидывает голову и целует его.
Она в одном белье и вдруг чувствует возбуждение от сочетания всего окружения, чувства свободы от ежедневной рутины, пощипывания увлажняющего лосьона на коже, и прежде всего от самого Саймона. От него пахнет такой чистотой, такой свежестью, и в этот момент он выглядит особенно физически привлекательным.
– М-м-м, – мычит он, подхватывая ее настроение.
И просовывает руку в ее трусики.
– О-о-о…
Его руки быстро находят свою цель, и он пока что нежен с ней: он хорошо знает ее тело и умеет обращаться с ним.
Она поворачивается к нему лицом и дразнит:
– Не начинай того, что не сможешь закончить. Разве тебе не надо идти?
Он смотрит на часы у кровати и усмехается.
– Надо. Но сначала будет скучный семинар. Если я приду позже, пожалуй, никто не заметит.
– Он длинный? – Она развязывает пояс его халата. У него эрекция. – У-у-у, – снова смеется она.
– Пожалуй, больше шести дюймов, – смеется и он; это очевидная шутка, но такой у него юмор. – Ну, минут сорок, наверное.
– Всего сорок минут? – Она медленно проводит пальцем по волосам у него на животе вниз и снова смотрит на него.
– Ну, может быть, час… – Он приподнимает брови. – Если так хочет моя девочка.
– Хочет, – говорит Карен. – Если собирается делать все как надо…
Она берет его член и начинает ласкать его. Саймон довольно улыбается.
Через несколько минут она сажает Саймона на табурет, и они продолжают акт там, продлевая его, оба чувствуя озорство, какого не знали раньше, потому что они в другом месте, среди восхитительной роскоши, а Саймон в это время должен быть на работе.
Позже, все еще счастливо мурлыча, Карен узнает, что в отеле продают халаты как сувениры на память. И покупает один, чтобы сделать Саймону сюрприз, когда они вернутся домой. А через несколько недель узнает, что забеременела. То ли это случилось этим утром, то ли в предыдущую ночь, она не знает. Но она понимает по своему циклу, что Люк был зачат когда-то во время поездки. Малыш, теперь уже пятилетний, спит у нее на кровати, такой хрупкий и маленький, он сосет большой палец. Мальчик лежит на том самом месте, где обычно лежал Саймон – ее Саймон, такой большой, сильный и мужественный.
