— Тусечка, — нежно проговорила Лиза, — я не сержусь на тебя за то, что ты меня отталкиваешь. Теперь—то я знаю, как нелегко тебе пришлось!
Туся подозрительно посмотрела на подругу: — Как это — нелегко?
— Ну... — Лиза замялась. — Вообще нелегко...
Она решила не напоминать Тусе об истории с Елкиным, чтобы не причинять подруге боль. — Ты очень хорошая, — продолжала Лиза, — правда.
— Лиза, ты что, белены объелась? Или ты хочешь попросить что—нибудь из моих вещей, поэтому начала издалека...
— Туся! Как ты можешь так обо мне думать?! — возмутилась Лиза.
— Да ладно, не кипятись. Шучу я, шучу, — довольно мрачно сказала Туся.
Они прошли на кухню, и Туся налила две большие чашки кофе. Она протянула Лизе ту, на которой была их фотография двухлетней давности. На фотографии подруги сидели, обнявшись, и смотрели не в объектив, а друг на друга. Лиза подумала, что, наверное, Туся дала ей именно эту кружку со значением.
«Помнишь, как мы были дружны? — как будто хотела сказать она. — А теперь ты отдаляешься от меня в самый неподходящий момент».
Напиток был ароматным, но слишком крепким, и у Лизы немного закружилась голова.
— Ну что, — как— то отчужденно начала разговор Туся, — как дела?
— Хорошо, — честно ответила Лиза, но тут—же спохватилась: не очень—то красиво говорить, что у тебя все хорошо, когда подруге плохо. — Ну, то есть нормально.
— Чем занимаешься в свободное от меня время? — В голосе Туси слышалась обида.
— Да так, — уклончиво ответила Лиза. — Дома сижу.
— Понимаю, что дома. Только вот у кого? Лиза не знала, что сказать. Ей не хотелось огорчать Тусю рассказом о новой подруге, но дать какой—то ответ было необходимо.
— Знаешь, кажется, у меня кое—кто появился, — осторожно начала Лиза.
— У тебя? — почему—то удивилась Туся. — Как это?
— Ну, один человек...
— И ты с ним встречаешься? — бесцеремонно перебила Туся...
— Да, — ответила Лиза и пунцово покраснела.
Но это была не краска смущения, просто Лиза всегда краснела, когда врала.
— Какой такой человек? — допрашивала Туся. — Какая же ты скрытная, Лизка! Немедленно рассказывай!
— Я еще не очень хорошо его знаю. И конечно, ни в чем не уверена. — Лиза сделала большой глоток кофе.
— Вечно ты со своей неуверенностью! Запомни: если хочешь, чтобы тебя ценили, назначай себе самую высокую цену!
— Да не хочу я этих рыночных отношений, засмеялась Лиза. — Не хочу назначать себе цену.
И тут Тусю озарила внезапная догадка.
— Понимаю! — Воскликнула она. — Ты встречаешься с этим парнем, чтобы забыть Егора. Молодец! Так часто поступают женщины, чтобы вытравить из своей души несчастную любовь.
У Лизы на губах заиграла еле заметная улыбка. «Если бы она только знала, какие слова совсем недавно говорил мне Егор! — Лизе очень захотелось рассказать подруге о признании Егора и о пощечине, но она смутно чувствовала, что этот рассказ не мог порадовать Тусю. — Как бы она удивилась! Я и он — только подумать!»
— Я слышала о том, что многие женщины именно так и поступают, — сказала она вслух. Но, по—моему, этот гениальный метод еще никому не принес покоя и счастья. Я не хочу забывать Егора. Я помню о нем все, но меня не тяготят эти воспоминания.
— А, Лизочка, здравствуй. — Кашляя и кутаясь в халат, на кухню зашла Тусина мама.
— Здравствуйте, Инна Дмитриевна, как вы себя чувствуете?
— Ох, неважно, Лизок, неважно. — Инна Дмитриевна вынула из глубины халата градусник и сокрушенно покачала головой.
Лизе никогда особенно не нравилась Тусина мама. Не очень—то приятно, когда тебя ни с того ни с сего посторонние люди называют «Лизок». И хотя за всю жизнь они перебросились едва ли десятком слов, это не мешало Инне Дмитриевне целовать Лизу при прощании и встрече. От нее пахло дорогими сигаретами и сладкими французскими духами.
«Довольно скверное сочетание», — думала Лиза. Но теперь от нее пахло лекарствами и медом, что было гораздо приятнее.
— Наверное, очень обидно заболеть в такие теплые дни, — посочувствовала Лиза.
— И не говори, Лизунь, и не говори! Ангина такая противная болезнь. Хочешь не хочешь, а две недели в постели пролежишь.
— Обидно.
— Не то слово, Лизок, не то слово! У людей праздники, все веселятся — ходят в гости или, на худой конец, принимают гостей сами. А я лежу пластом и даже в магазин не могу выйти.
Что—то в словах Инны Дмитриевны насторожило Лизу. Егор сказал, что Елкин приставал к Тусе девятого мая у нее дома, значит...
— Значит, вы была дома, когда к Тусе приходил Максим Елкин? — как бы невзначай спросила Лиза.
— Елкин? — не сразу поняла мама. — Никакой Елкин к нам не приходил. Когда?
Лиза успела заметить, что Туся смертельно побледнела.
— Девятого мая разве к вам не приходил Максим Елкин? — настойчиво спрашивала Лиза.
— Ты, Лизок, что—то путаешь. Девятого я весь день пластом пролежала, никто к нам не приходил. Мы с Тусечкой телевизор смотрели. А что? — вдруг встрепенулась она.
— Да так, — махнула рукой Лиза, — кажется, я что—то напутала.
Она поднялась и направилась к двери.
— Всего хорошего! Выздоравливайте, Инна Дмитриевна!
— Пока, Лизок, — вздохнула больная. — Целовать не буду, боюсь заразить.
Лиза вышла на улицу и вдохнула полной грудью. Небо уже прояснилось, но продолжал накрапывать мелкий дождик.
Через минуту ее нагнала Туся.
— Лиза, — почти кричала она, — позволь мне все объяснить!
Ее волосы быстро намокли и прилипли к лицу, тушь потекла по щекам. Она даже не успела надеть туфли, так и выбежала за Лизой в тапочках.
Лиза остановилась и в упор посмотрела на подругу. На бывшую подругу.
— Я устала, — просто сказала она. — Устала от твоих интриг. Между нами слишком мало общего и слишком много объяснений.
— Это тебе Егор рассказал, да? Понимаешь, мама просто спала, так бывает от жара, и ничего не слышала... А я потом парням просто рассказала, ничего такого не хотела, а они просто...
—... просто чуть не убили невиновного человека — закончила за нее Лиза. — Как я завидую тебе! У тебя все так просто.
Лиза развернулась и пошла, не оглядываясь, в сторону дома.
— Лиза! — неслось ей вслед: — Лиза!
Но Лиза так и не оглянулась. Она удалялась от Тусиного дома и знала, что больше никогда не переступит порога ее квартиры.
Она понимала, что только что навсегда потеряла подругу, которую знала с детства: Но вместе с этим одна правдивая и радостная мысль скрашивала горечь потери: Елкин ни в чем не виноват.
