— Твоей маме понравилась бы эта сумочка, — с нежностью говорит Рут, возвращая меня к реальности.
— Да, — соглашаюсь я, — уверена, ей бы она пришлась по душе.
Хотя мама и почитала Коко Шанель и все, что было с ней связано, и обещала часто, что однажды купит мне такую сумку, сама она никогда такую роскошь и в руках не держала.
— Помню, как она сказала мне, что хочет назвать тебя Коко, — начинает Рут.
— А ты сказала ей, что она сумасшедшая, — смеюсь в ответ я. Эту историю бабушка рассказывала мне бесчисленное множество раз.
— И она объяснила, что тебе нужно великое имя, потому что тебя ждет великая судьба, — продолжает она.
— Если бы она только знала, как далека от истины, — говорю я.
— Коко! — решительно одергивает меня Рут. — Тебя действительно ждет великая судьба — нужно же хоть немного верить в себя.
— Что-то я не очень продвинулась на своем великом пути, тебе не кажется? — В моих словах есть лишь доля шутки. Хотя я и довольна своей жизнью здесь, но, по сути, я все эти годы прожила в своем родном городке и проработала у собственной бабушки. Я ведь ничего в жизни не видела. В моей памяти сразу всплывают слова Кэт о том, что я прячусь в своей антикварной лавке, боясь выйти из зоны комфорта. Неужели она права?
Рут как-то странно смотрит на меня, и я понимаю, что, возможно, задела ее чувства. А ведь она так добра ко мне. Ей нелегко было справиться со смертью родной дочери, вырастить внучку, затем — похоронить мужа. А потом она приняла меня с распростертыми объятиями, когда мне пришлось вернуться домой после отъезда Тома, несмотря на то что я стала помехой ее личной жизни и тайному роману с «молодым» любовником.
— Ты много чего добилась, — глаза бабушки сияют от гордости, — и я думаю, что у тебя большое будущее. Уверена, ты еще не раз нас удивишь, Коко Суон, попомни мои слова.
Я благодарно улыбаюсь ей — она всегда меня поддерживает, когда я начинаю себя жалеть. Сама Рут никогда не занималась самобичеванием — она самый уверенный в себе человек из всех, кого я знаю. Так что ген самонадеянности — еще одна семейная черта Суонов, которая обошла меня стороной.
— Интересно, что бы на моем месте сделала мама? — Я снова касаюсь кожаной сумочки, лежащей передо мной.
— О, это я точно знаю, — отвечает Рут. — Она бы уж точно попыталась найти ее владелицу. А еще она сходила бы с ума от желания узнать их трогательную историю.
Я криво усмехаюсь. Она права. Мама обожала подобные сюжеты, это знаю даже я.
— Как же не хочется с ней расставаться, — вздыхаю я, ласково поглаживая сумочку. Она такая красивая, как бы я хотела оставить ее себе… Но я не могу. Тем более теперь.
— Знаю, солнышко, но правильнее будет ее отдать, — говорит Рут. — Это письмо значило очень много для той, кому принадлежала сумочка, и эта женщина должна получить его обратно.
— Поговорю с Хьюго сегодня же, — обещаю я.
— Умница моя, не теряй ни минуты! — хвалит меня Рут. — Но, думаю, он будет не в восторге.
— Да уж, руку даю на отсечение.
Он придет в бешенство, когда узнает, что вот так просто упустил настоящую сумочку от «Шанель» — знай он о ней, его комиссия выросла бы в разы.
— О, в душе он милейшее создание. Его просто нужно немного очаровать. Работай с тем, чем тебя наградила природа, Коко, сколько тебе еще повторять. Вспомни о волшебной силе своих женских чар и выпусти ее на волю!
Она говорит совсем как Кэт. Иногда я думаю, что они скоро совсем отчаются и силой запихнут меня в маленькое черное платье и поставят на каблуки.
— Ну да, конечно, — отвечаю я, — но боюсь, что этот ген тоже обошел мое поколение!
Некоторое время спустя я добираюсь до аукционного дома Мэлоуни и рассказываю свою историю Хьюго. Как мы и предполагали, особого восторга он не испытал.
— Вы нашли в этих коробках сумочку от «Шанель»? — восклицает он, раскрыв рот от изумления. — Да как так?
Он приходит в бешенство, как мы и думали. Зная то, что ему известно теперь, он бы наверняка отправил сумку на оценку какому-нибудь специалисту из Дублина — а то и из самого Лондона.
— Просто тебе не повезло, Хьюго, — пытаюсь успокоить его я, чувствуя себя крайне неловко. Едва ли он решил, что я намеренно пришла его подразнить своей находкой, но я почему-то никак не могу избавиться от ощущения, что в чем-то перед ним виновата.
— А вы уверены, что она настоящая? — спрашивает он, даже не пытаясь скрыть раздражение в голосе. Я вижу, как от досады у него краснеет шея, а багровый румянец заливает пухлые щеки.
— Разумеется, нет никаких сомнений, — признаюсь я.
— Да какого черта, ушам своим не верю! Даниель! Даниель, ну-ка поди сюда!
На его вопли из кабинета выплывает молоденькая девушка, и, следует признать, она явно не спешит. Это же та самая моя знакомая, от которой я так долго не могла получить табличку перед торгами в тот самый день; которая сказала мне, что я совсем не похожа на Коко Шанель. Сегодня она собрала волосы высоко на затылке, в ее прическе царит художественный беспорядок, и хотя все выглядит так, будто она вовсе не расчесывалась, уверена, на укладку у девушки ушла целая вечность. Она одета в мешковатый иссиня-черный джемпер, ее тощие ноги обтягивают леггинсы с ацтекскими узорами, а завершают все это великолепие совсем не фирменные неряшливые угги.
— Вы меня звали? — спрашивает она с таким же скучающим выражением на лице, каким запомнилась мне в день аукциона.
— Да, черт возьми, звал. — Кровь прилила к его щекам, ноздри раздуваются от ярости. — Ты все коробки просматривала перед аукционом, как я тебе велел?
Она невозмутимо смотрит на него и отвечает:
— Какие еще коробки?
Он глубоко дышит, пытаясь успокоиться, и с трудом перебарывает в себе желание схватить негодяйку за ухо.
— Коробки, которые ушли с молотка вместе с мраморным столиком для умывальных принадлежностей.
— Да, я в них заглядывала, — уклончиво отвечает девушка.
— В таком случае, каким загадочным образом, ответь мне, бога ради, ты не увидела вот этого?
Он жестом указывает на сумочку, которую я держу в руках, и настает черед девушки удивляться.
— Она настоящая? — шепчет она с круглыми от удивления глазами.
Несмотря на ее внешний вид, девушка явно следит за модой, потому что тут же узнает принесенную мною вещицу. Думаю, она из тех барышень, которые готовы всю зарплату выложить за туфли от Лубутена, а потом ждать весь месяц следующей получки, затянув пояс потуже.
— Да, черт возьми, самая что ни на есть настоящая, — кричит он. — А знаешь, что бы случилось, найди ты ее вовремя и покажи мне?
Девушка затравленно смотрит на меня, потом на него, потом снова на меня, но не может выговорить ни слова.
