Звонит мой мобильный. Я шарю одной рукой в сумке, лежащей на заднем сиденье, одновременно пытаясь держать дистанцию между моей машиной и впереди идущим грузовиком.
— Алло?
— Изабелла, Изабелла, — нараспев произносит чей-то голос с финским акцентом, — вас на танец приглашу!..
— Кто это? — спрашивает мама. — Передавай привет, если я его знаю.
Она достает свой телефон, отыскивая нужный номер в телефонной книжке.
— Алло. Белла слушает, кто это?
— Это Веса, Веса Сааринен из Драматического театра.
Продюсер! Я пихаю маму локтем в бок, давая понять, что у меня страшно важный разговор. Она радостно пихает меня в бок в ответ и что есть мочи орет в телефонную трубку:
— АЛЛО, НЕ ПОДСКАЖЕТЕ НОМЕР САЛОНА КРАСОТЫ «ШЕНХЕТСБОРГЕН»? ДА. ДА, В СТОКГОЛЬМЕ. СПАСИБО.
Грузовик впереди меня тормозит и останавливается. В туннеле пробка.
— Да-да, здравствуйте, Веса, рада вас слышать! (Ну?! Ну?! Ну?!)
— АЛЛО? ЭТО САЛОН КРАСОТЫ «ШЕНХЕТСБОРГЕН»?
— Мы просмотрели всех возможных кандидатов и приняли решение, теперь все зависит от одного…
— Да?.. (Хватит трепаться, говори уже!)
Сердце колотится в груди, как сумасшедшее.
Во рту пересохло.
— ДА-ДА, ЭТО МАРИ ЭКЛЁФ, Я ЗАПИСАНА К… НА МАНИКЮР НА ОДИННАДЦАТЬ ЧАСОВ. Я ХОТЕЛА СООБЩИТЬ, ЧТО Я…
— Одну минуточку, Веса, — говорю я, поворачиваюсь к маме, выхватываю телефон у нее из рук и швыряю его на заднее сиденье.
Затем я выпускаю руль, беру маму за плечо и шепчу ей на ухо:
— Тихо. Мне звонят из Драматического театра. Это важно.
Мама радостно кивает и внимательно смотрит на меня. С заднего сиденья доносится: «Алло? Алло?»
Машина, следующая за мной, сердито сигналит, грузовик тронулся с места, а я и не заметила. Между нами расстояние метров пять. БИ-БИ-И-ИП!
— Да, Веса, я слушаю. Так от чего, вы говорите, все зависит?
— Видите ли, это очень сложная роль, требующая отличной физической подготовки. Мы знаем, что вы профессиональная акробатка, однако на всякий случай хотели бы лишний раз убедиться, что с этим не возникнет никаких проблем. Если у вас есть какие-либо сомнения, лучше сообщите о них сейчас, до того, как мы примем решение.
Я торможу и пытаюсь перестроиться в крайний ряд, чтобы остановиться прямо в туннеле. Мне вдруг становится нехорошо.
— Нет, ну что вы, никаких проблем не будет! — отвечаю я так же, как и в тот раз на нашей первой встрече. — За это можете не волноваться. Я все сделаю, как надо. No problems!
— Ну вот и отлично! — смеется Веса. — В таком случае — добро пожаловать в Королевский драматический театр в среду в три часа дня, мы подпишем с вами контракт. Через неделю начинаем репетировать. Поздравляю! Рады видеть вас в нашей труппе, Изабелла! Или, может, вы предпочитаете, чтобы вас называли Белла?
— Как хотите, — шепчу я.
23
Я кладу книгу Хокана Нессера на прикроватный столик. Не могу уснуть, хотя прочитала уже целых тринадцать страниц. Несчастный старик, которого все время страшно жаль, уже сел в поезд, но тут что-то случилось с локомотивом, и им пришлось остановиться где-то в районе Йевле, но, как только неполадка будет устранена, поезд снова отправится в путь.
Я, между прочим, подписала контракт с самим Драматическим театром! Не могу думать ни о чем другом. Несколько месяцев подряд я буду ходить туда на работу, «Двенадцатая ночь» будет идти до осени, так что как минимум полгода работа мне обеспечена! И мы поедем на гастроли в Японию! А если постановка окажется успешной, ее могут вообще продлить! Я ведь с детства об этом мечтала! И сейчас все сбывается. Кажется, абсолютно все в моей новой насыщенной жизни вдруг встает на свои места! Ну за исключением небольшой закавыки с акробатикой.
Я встаю и сажусь за стол. Достаю бумагу, ручку и расписание репетиций Драматического театра. Пятнадцать страниц формата А4, сложенных пополам, сначала девственно-белых, но к концу почти целиком заштрихованных желтым, с нумерацией недель в одном углу и расписанными сценами, к примеру:
Неделя 9. Большая сцена.
Спектакль «Смерть коммивояжера». 19.00–22.50.
Репетиция спектакля «Двенадцатая ночь», задействованные актеры. 11.00–15.30.
Я начинаю считать. Так. Премьера «Двенадцатой ночи» состоится через шестьдесят дней. К этому времени я должна стать акробаткой. К тому же я должна как можно скорее выучить весь текст наизусть. (Бергман просил, чтобы все выучили свои роли до начала репетиций.) Я репетирую в театре по четвергам и пятницам с 10 до 13 и по субботам с 10 до 14.
Записываю в блокноте: «60 дней». Хорошо.
Ой, тут еще стоит «тех. реп. с акр., 10–14» уже в следующий четверг!
То есть я начинаю репетировать технические номера с постановщиком трюков — всякие там корделизы и тому подобное.
Записываю в скобках: «10 дней».
Еще раз все обдумываю. Открываю новую страницу и записываю:
60 дней — идеальная акробатка,
10 дней — акробатка средней паршивости.
Имеет же акробатка право потерять форму? В конце концов, акробаты и цирковые артисты тоже люди. Когда у них нет работы, они тоже могут себе позволить отдохнуть и расслабиться. Правда же? Наверняка они валяются без дела целыми днями, раз у них такая напряженная работа. Лежат себе на диване и смотрят видео. Даже ленятся еду купить. Циркачи те небось вообще заводят себе какую-нибудь дрессированную обезьянку и гоняют ее до ближайшего киоска, чтобы вообще из кровати не вылезать. А потом в один прекрасный день звонит телефон (на который отвечает специально обученный какаду), и — раз! — им предлагают новую работу. Тут-то они и начинают снова тренироваться. Так что когда акробат приходит на первую репетицию, не в такой уж он хорошей форме — я бы даже сказала, в довольно паршивой. Я и то, наверное, больше смахиваю на гимнастку в первый день репетиций — пусть и не такую крутую, как Ольга Курбинкова или как ее там, ну эта, Минский дрозд. Нурникова? Короче, хорошо, что мне не нужно с самого первого дня быть в отличной форме.
Не забыть:
1. Начать тренироваться дома.
2. Записаться на занятия акробатикой — куда и как? В фитнес-центре «Фрискис и светис»? Позвонить Агнете и узнать, нет ли у нее на примете хорошего тренера. Изучить другие возможности.
3. Раздобыть денег на занятия акробатикой. Как?
4. Выучить все реплики Виолы.
5. Может, мне дадут кредит в банке, если я расскажу банковскому служащему всю правду?
24
Лежу на полу дома у Кайсы и обливаюсь холодным потом. Она кормит Вильгота, сидя в кресле, и по ходу дела пытается меня успокоить. Слушая мой рассказ, она периодически разражается хохотом, что совершенно выводит меня из себя. Я поговорила с Агнетой, которая подробно мне разъяснила, что именно я, по собственным словам, умею делать.
