— Замечательно. Там, вполне возможно, практика будет.
Между Индией и Азовом
— Мадагаскар?! Господь с тобой, князь Борис Иванович! Самое бесполезное место к востоку от Капштадта.
Что сказать: удивил меня Куракин! И развеселил. Позвал на чашку кофею и завел речь… Вот именно! Дескать, не помогу ли ему коммерцию с этим островом завести. Много лет обретаясь в Гааге, ни малейшей склонности к торговым аферам он доселе не выказывал.
— Там же покупать совсем нечего — кроме красного дерева да ракушек какой-то особой породы. А отвезти твоего, как говоришь, приказчика навряд ли кто из капитанов согласится. Потому что не по пути.
— Значит, не хочешь пособить, Александр Иваныч?
— Хочу, княже! Но не могу. Ты, небось, поглядел на карту — "ага", сказал! "Как раз на дороге в Индию!" Не тут-то было. Пускаешься в дальнее плавание — забудь, что прямая линия кратчайшая.
— Неужто, дорогой граф, ты решил Евклида опровергнуть?
— Не я, а творец мира сего. Ветры морские в такую геометрию закрутил — спаси и помилуй! В индейских морях они дуют строго по регламенту, не как у нас дураков. От Бона Эсперанца курсом норд-ост не ходят! По крайней мере, опытные капитаны. Сначала идут на ост, лиг этак тысячу, только потом к норду забирают.
— Зачем не сразу к норду?
— Чтоб не получить ветер в морду! Извини, морская поговорка. На обратном пути угол отчасти срезают, но к Мадагаскару попадают только неумехи и неудачники, поелику тем, кто слишком уклонился к весту, приходится потом лавировать.
— По-твоему, мимо острова никто морем и не ходит?
— Ходят, но мало. Только в Йемен, вот за этим. — я приподнял тонкую, как бумага, чашку с божественным напитком. — И совершенно верно ты изволил заметить, что мимо. Стараются обойти подальше. Ибо пиратское гнездо.
На лице Куракина легкою тенью промелькнуло борение страстей: открыть карты или продолжить игру втемную? Он задумчиво поглядел в окошко. С голландских небес изливался бесконечный осенний дождь. Я еще отхлебнул из чашки. Хорош кофеёк у князя! Надо ему помочь.
— Борис Иванович, мы с тобой люди военные и тайны хранить умеем. Так имей решпект хотя бы к чину: в дураки меня не верстай. В России только одному человеку могла прийти на ум коммуникация с Мадагаскаром, и этот человек нам с тобой хорошо известен. Тебе даже сродни, как свояк по первой жене.
Дипломат с тревогой оглянулся; но слуга, минуту назад подходивший поворошить угли в камине, уже ушел.
— Как ты узнал?
— Ex ungue leonem. По когтям! А то, что морская вольница, когда англичане стали ее на реях развешивать, принялась покровителей искать — давно не секрет. С конца испанской войны ко всем монархам в Европе стучатся. Безуспешно. Никто не берет под свою руку. Почему, сам знаешь.
— Поодиночке можно бы принять на службу…
— А они пойдут? Собственно, раньше-то им кто мешал?
Посол, думаю, не хуже меня чувствовал непрактичность идеи государя. Умный и смелый слуга, иной раз он даже спорил с хозяином — но неуклонно исполнял его волю, если убедить не удавалось. Даже когда внутренне был не согласен. Я тоже лишь однажды нарушил это правило…
Сейчас просто так отказать нельзя. Куракину не останется ничего, кроме как переложить вину на меня. А царский ум пойдет по накатанной дорожке — и шиш я в Россию больше попаду! Разве в Якутск или Березов. Одно спасение: предложить лучший способ проникновения на Восток, нежели мадагаскарская авантюра.
Собеседнику надоела пауза.
— Откуда ты, Александр Иванович, такие тонкости навигации в восточных морях ведаешь? Или твои моряки не обо всем докладывают?
Похоже, князь усмотрел в моем молчании намерение что-то скрыть.
— Мои там пока не бывали.
— А чьи бывали?
— Известно, чьи. Ост-Индской компании.
— Дорого?
— Смотря что. Матросские россказни о морских приключениях — кружка пива. Копии судовых журналов и комитетских бумаг — вот это дорого. Очень. Добавочный кредит взял в Лондоне под залог товара. Но все расходы надеюсь оправдать.
Куракин понимающе улыбнулся.
— Значит, покупаешь тайны у англичан за английские же деньги?
— Да уж не за русские: в России двадцать процентов интересу ломят, а здесь или в Лондоне можно по пяти сторговаться. Если обеспечение надежное. Так вот, насчет тайн. Готов делиться — при условии, что на сторону не уйдут. Делиться бесплатно. Но кое-что взамен попрошу. Знаю, что Его Величество к тебе прислушивается…
— Сам, сам доложишь…
— Не буду. Государь горяч, и я тоже. Случается, от избытка сердца уста глаголят… всякое. А ты даже горькие истины в изящную дипломатическую форму облечь умеешь.
— И что за гадость ты мне предлагаешь в сию форму упаковать?
— Первое, что Россия собственным флотом до Западных и Восточных Индий добраться не может.
— Чем тебе нехорош русский флот? Шведов побеждал…
— Вот видишь, князь: и тебя заело. А представь, государю сказать? Хорош он, вполне хорош — для той цели, под которую строился. Хорош на шведов. Хорош для Балтийского моря. Ежели дальше… Ну, досюда, по крайней нужде, дойдут кораблики. Еще вдесятеро дальше — извини, Борис Иванович! Англичане смеются над шведами и датчанами: мол, балтийская лужа им впору. Доля истины в сих насмешках есть.
— Над нами тоже смеются?
— Нет, над нами рано. Одно дело, когда взрослый детина спотыкается, другое — младенец, вчера сделавший первый шаг. Но если не обретем уверенную поступь — начнут.
— А обретем — постараются ноги переломать.
— Как водится. Все морские державы прошли через это. Так вот, я хочу сказать простую истину, которую любой военный моряк — какого бы флота ни был — почтет ересью. Линейные корабли и фрегаты для дальних океанских плаваний не годятся.
— Это еще почему? Что же годится-то?
— Ты на военном судне когда-нибудь был? Не на шканцах, не в капитанской каюте — а на нижней палубе?
— Что там особенного?
— Там матросы спят. В две перемены, по четырнадцать дюймов в ширину на брата. В этакой тесноте полмесяца потерпеть можно. Месяц — уже с трудом, болезни начинаются. На второй месяц становятся повальными. Плавание в Индию занимает полгода в один конец.
— Постой, граф! Мы всю морскую науку взяли у англичан и голландцев, они в дальние моря ходят и доселе живы.
— Ходят торговые суда, коих у нас почти совсем нет. Военные — очень редко и с такими потерями в людях, что просто беда. На торговце народу меньше, по крайней мере, впятеро. Пространства довольно, хотя без излишества. Вода, провиант, амуниция — не стоит и говорить, насколько легче снабжение.
