Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 111
Родной брат моего деда, мой двоюродный дед, Александр Николаевич Кузнецов всю Отечественную войну работал референтом А. А. Жданова. После смерти Жданова в 1948 году его направили в Латвию секретарем одного из обкомов в глубинке. В то время там шла ожесточенная борьба с «лесными братьями», недобитыми пособниками нацистов. В Александра Николаевича несколько раз стреляли из кустов, когда он ехал в машине и на подводе. За 1948–1949 год активность «лесных братьев» в области, где работал мой двоюродный дядя, несколько поубавилась: работникам НКВД активно помогали комсомольская молодежь и разные добровольцы из местного населения.
Но однажды ночью в дом, где проживал А. Н. вместе с женой и двумя маленькими детьми, влетела граната-лимонка. А. Н. как-то успел ее перехватить и выкинуть в окно, после чего она взорвалась в палисаде. После этого он решил ехать в Москву, на прием к Сталину, и просить перевода на другую работу, потому что не хотел рисковать жизнями членов семьи. Это был довольно рискованный поступок – «солдат партии»… дрогнул. Сталин принял дядю довольно сдержанно. Внимательно выслушав, он встал и долго молча ходил по кабинету. Потом сказал примерно следующее (со слов моего деда):
– Партия посылает своих лучших бойцов на ответственные участки политической борьбы, не спрашивая их согласия. Вы, вступая в ряды ВКП(б), знали об этом?
Дядя ответил, что, конечно, знал. Потом добавил, что готов принять любое другое назначение, получить любое партийное взыскание, порицание, но не хочет рисковать жизнью своих маленьких детей. Тогда Сталин спросил сидевшего рядом В. М. Молотова: «Как поступим с товарищем Кузнецовым, Вячеслав?»
Молотов уклончиво ответил, что сразу так не решить. Борьба за Советскую власть в Латвии еще не окончена. Может быть, детей отправить в Москву? Тогда И. В. Сталин раскурил трубку и, не глядя на A. H., произнес:
– Ступайте, мы подумаем, как с вами поступить.
Мой двоюродный дядя в весьма смятенном состоянии уехал в свою пустую московскую квартиру. Через два дня ему позвонил Сталин.
– Здравствуйте, Александр Николаевич! А правду говорят, что вы всего «Евгения Онегина» знаете наизусть?
А. Н. понял, что о том, что он действительно знает наизусть почти все главы из «Онегина», Сталин мог слышать от покойного А. А. Жданова. И ответил:
– Почти всего, Иосиф Виссарионович. Я вообще очень люблю Пушкина и часто его перечитываю.
– А как с другими русскими писателями? – снова спросил Сталин.
– У меня неплохая домашняя библиотека русской классики, там имеется немало шедевров. Читаю, когда есть время.
– Мы подумали, учли ваши заслуги перед партией и решили удовлетворить вашу просьбу о переводе из Латвии. Справитесь с работой замминистра культуры? – спросил Сталин.
А. Н. сразу согласился и потом до пенсии работал в должности заместителя министра культуры СССР, с благодарностью вспоминая помощь вождя[123].
Вот еще один эпизод военного времени. Простой человек мог рассчитывать и получить внимание главы СССР. До войны семья рассказчицы этой истории, которая тогда была маленькой девочкой, жила в городе Кексгольме (сейчас Приозерск) недалеко от Ленинграда. Началась война, и девятилетнюю девочку вместе с беременной мамой эвакуировали. В один из дней их эшелон прибыл на промежуточную станцию в город Рыбинск. А там жила родная сестра матери.
Эшелон должен был простоять сутки. За это время мы с мамой поехали повидаться с теткой. Увидев, какие мы измученные, без вещей, тетка предложила матери оставить меня у нее до конца войны. (В ту пору многие, как ни странно, верили, что война быстро закончится.) Мама согласилась. Пока она неизвестно каким путем добиралась до Ростова-на-Дону – нашей родины, немцы подошли к Рыбинску, и нас с семьей тетки тоже эвакуировали на баржах по Волге, и мы тоже не знали, куда едем. Наконец, добрались мы до Нижнего Тагила – конца нашего пути.
Ростов дважды побывал в руках немцев, и никакой связи с мамой я не имела, тем более что ей пришлось сменить место жительства. Жизнь у тетки сложилась так, что мне пришлось уйти от нее в детский дом. Отправили меня в маленький городок Верхнюю Тавду, в очень хороший детский дом, с прекрасным директором и заботливыми воспитателями. В войну, наверное, все люди имели сердце.
Там я пробыла до октября 1943 года. И вот. Вызывает как-то меня директор и говорит:
– Эда, мы отправляем тебя домой к маме, в Ростов, и даем провожатую.
Я тогда посчитала это в порядке вещей: раз нашлась мать – ребенка отправляют к ней. Тем более что тогда же к родным был отправлен еще один мальчик из нашего детдома, в город Новошахтинск. Детским умом я не смогла тогда понять, что произошло чудо. Когда страна стояла не на жизнь, а на смерть, когда день и ночь шли на Запад эшелоны с солдатами и оружием, какую-то затерявшуюся маленькую девочку, бывшую к тому же дочерью расстрелянного врага народа, найдут в этом кипящем котле и отправят к матери, рядовому управдому[124].
11 ноября 1943 года, сделав пять пересадок (в том числе в разрушенном Сталинграде), девочка с провожатой прибыли в Ростов-на-Дону, и ее передали маме. Как же мама нашла дочку? Оказывается, женщина написала письмо товарищу Сталину. И ее дочь привезли к ней.
Но и это еще не конец истории.
Прошло еще некоторое время. Однажды к нам в комнату пришла женщина-милиционер и спросила мать: «Это вы – Кошеварова Татьяна Владимировна?» Услышав утвердительный ответ, взяла под козырек и вручила матери под расписку большой пакет, запечатанный пятью сургучными печатями, а затем удалилась. Мы вскрываем пакет и читаем бумагу с грифом «Личная приемная Верховного главнокомандующего товарища Сталина». Текст гласит: «Ваше письмо на имя товарища Сталина нами получено. Ваша просьба выполнена». Дальше должность и фамилия, не помню чья. А текст запечатлелся в памяти фотографически, навсегда. Разумеется, я понимаю, что лично Сталин не мог заниматься такими делами. Но он создал порядок внимания к простым людям, и этот порядок неукоснительно соблюдался[125].
…Сейчас это может прозвучать странно, но были люди, которые пытались злоупотреблять сталинской внимательностью и человечностью. Кое-кто воспринимал заботу о себе по известной поговорке: раз дают – бери. И старались брать. Таких людей Сталин просто от себя убирал и ответственных дел им более не поручал. Ведь гниль, если она есть в человеке, обязательно скажется на деле.
Одного товарища назначили на весьма ответственный пост, и, естественно, общение со Сталиным стало для него частым. Как-то Сталин поинтересовался, как этот товарищ живет, не нужно ли ему чего-нибудь, каковы его жилищные условия? Оказывается, ему нужна была квартира. Квартиру он, конечно, получил, а в скором времени Сталин опять его спросил, нет ли в чем-либо нужды. Оказалось, то ли его теща, то ли какая-то родственница тоже хотела бы получить жилплощадь. Такая площадь была получена. В следующий раз товарищ, видя, что отказа ни в чем нет, уже сам поставил вопрос о предоставлении квартиры еще кому-то из своих родственников. На этом, собственно, и закончилась его служебная карьера, хотя Сталин и поручил своему помощнику А. Н. Поскребышеву рассмотреть вопрос о возможности удовлетворения и этой просьбы. Не знаю, получил ли он еще одну квартиру, но в Ставке я его больше не встречал, хотя знал, что службу свою в армии он продолжает[126].
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 111
