— «Дисциплина, дисциплина и еще раз дисциплина», — мрачно процитировала Одри. — Гораздо легче стало, когда папа ушел в отставку и мы вернулись в Лос-Анджелес. Надеюсь, я удовлетворила ваше любопытство, мистер Роджерс?
— Не совсем… — С этими словами Роджерс перебрался к полке, на которой тесными рядами стояли фотографии. — С кем это вы здесь, мисс Хэтчер? — спросил он, поворачиваясь к Одри с фотографией в руках.
— С Дженнифер. Что вы так смотрите?
— После вашего рассказа я уже представил вас этакой шустрой обезьянкой, чьи проказы не давали покоя вашим близким. А вместо этого я вижу перед собой настоящего ангелочка, — улыбнулся он.
— Внешность бывает обманчива.
— Это вы верно подметили, — сказал Хэлл, ставя фотографию на место. — Взять хотя бы вашего жениха… На него поглядеть — так прямо потомственный аристократ, а на самом деле…
Глава 11
— Я не собираюсь обсуждать с вами Тома! — холодно заявила Одри, чувствуя, как вся легкость их общения испарилась в мгновение ока.
— Ну и не надо! — неожиданно раздраженно произнес он. — Примите мои поздравления. Вы выбрали себе самого достойного кандидата из всех возможных! Такого мерзкого и подлого типа еще поискать надо!
— Это уже слишком, немедленно замолчите! — прошипела Одри. Кровь прилила к ее лицу; так что запылали щеки. Девушку до глубины души поразила мгновенная смена настроения Роджерса и его откровенная грубость по отношению к ней. Только что они вполне мирно разговаривали, и вдруг он все испортил! — Не смейте говорить мне такие вещи. Вы!..
— Остыньте, милочка. Вы сейчас вспыхните, как факел, — издевательски предостерег он.
— Вы циничный и злобный, вечно всем недовольный тип! — Хэлл напрягся, а потом выпрямился во весь рост, нависая над Одри как скала. Глаза его зловеще сузились, губы сжались, что не предвещало ничего хорошего. — И… и я не нуждаюсь в ваших советах… и оценках тоже, — выпалила она.
— Должен же кто-то сказать вам, если вы сами ни черта не разбираетесь в людях!
— А вы, кажется, видите всех насквозь с первого взгляда!
— Вот именно!
— Но при этом никто не просил вас применять ваши знания! И тем более лезть в мою жизнь и поучать, что мне делать, а чего — нет!
— Мне приходится иногда открывать глаза своим клиентам на очевидные вещи. Можно плохо разбираться в людях, но ведь не настолько же! Неужели вас так допекло, что вы решились связать свою жизнь с этим прощелыгой Уилсоном?!
— Что значит допекло? — воскликнула Одри, возмущенная этим обидным словом. Его послушать, так она, ради того чтобы выскочить замуж, решила ороситься на шею первому встречному. — И какое вы имеете право осуждать меня? Хватит! Я не хочу больше разговаривать на эту тему. Мы с вами не настолько близки, мистер Роджерс, чтобы я обсуждала с вами мою личную жизнь, — Одри отвернулась, кусая губы. — До свидания. Где выход, вы знаете.
— Нет, не «до свидания», мисс Хэтчер! Вы должны признать, что я прав, — потребовал он.
— Это потешит ваше самолюбие?
— Просто я ненавижу ложь во всех ее проявлениях.
— Хорошо, я признаю, что вы правы. Довольны? Ну а теперь оставьте меня в покое!
Казалось, Хэлл слегка опешил от ее быстрой капитуляции.
— А вы, Одри, довольны? — неожиданно мягко спросил он.
Господи, чего он добивается?
— Мистер Роджерс… я вас не понимаю, — через силу произнесла она. — Я не поспеваю за вашим меняющимся настроением. Вы то, довольно милы, ведете вполне приемлемый разговор и даже шутите. А через мгновение вы становитесь язвительным и едким, как соляная кислота, провоцируем меня, так что я вспыхиваю как спичка. У вас, мистер Роджерс, несомненно, талант вводить противника в замешательство.
— Вы совершенно напрасно считаете меня своим противником. Я-то как раз на вашей стороне.
— Иногда я не уверена в этом. Меня постоянно мучает ощущение, что вы преследуете какую-то определенную, одному вам ведомую цель.
— У нас одна цель на двоих, Одри: разобраться в этом деле. И я все-таки скажу, что думаю.
— Надеюсь, на сей раз, вы обойдетесь без оскорблений?
— Постараюсь, — произнес Роджерс. — Я хочу сказать… В общем, вы не должны выходить за Уилсона! — Глаза Одри невольно округлились. — И дело даже не в той информации, которую вы узнали о его делишках. А в том, что это — не ваше. Вы не будете с ним счастливы, и этот брак неминуемо закончится полным крахом. Так что нечего даже и пытаться.
— Вы, верно, полагаете, что все знаете… — пробормотала Одри, объятая чем-то вроде суеверного ужаса: он озвучил ее собственные мысли! — Но это не так. Я вам должна кое-что объяснить… Дело в том… что Томас Уилсон никогда не был моим женихом. Мы даже никогда не обсуждали эту тему. Мы были просто друзьями… По крайней мере, до вчерашнего дня.
— Неужели? — удивленно вскинул брови детектив. Он сразу же понял, что Одри говорит чистую правду. Господи, никакой помолвки, а он-то изводил себя мыслями о том, что эта девушка того и гляди совершит непростительную ошибку, от которой потом будет страдать всю жизнь! У него будто камень с души свалился, и в одно мгновение Роджерс стал сам себе противен из-за того, что давил на нее.
— Когда я потребовала объяснений. Том заявил, будто сказал это, чтобы защитить меня… — продолжила Одри.
— Ага, и он тоже, оказывается, хотел вас защитить! И от кого же?
— От вас. Это было очень глупо, но он заявил, что вы так смотрели на меня… — Окончание фразы застряло у девушки в горле.
— Проклятие! — с чувством выругался Хэлл. — Значит, я правильно почувствовал, что здесь что-то не так! Уж больно изумленное лицо у вас было, когда Уилсон выдал эту новость. По правде говоря, вы выглядели так, словно вот-вот упадете в обморок. Но я даже предположить не мог, что вы начнете подыгрывать ему!
— Я не подыгрывала! Мне что, надо было устроить сцену в ресторане?
— После той сцены в ресторане прошло уже несколько дней! У вас была масса времени, чтобы рассказать мне всю правду! Но вы не сделали этого! Наоборот, стали морочить мне голову.
— Вы сами себе ее морочили! — осмелилась заявить Одри. — Не знаю, зачем я вам призналась! И уж подавно не понимаю вашей реакции!
— А мне кажется, вы все понимаете, Одри. И я не думал, что вы окажетесь такой трусихой и уподобитесь страусу, прячущему голову в песок.
Она невольно покраснела, глядя на Роджерса одновременно сердито и укоризненно. Ей вдруг показалось, что нужно срочно что-то делать: разобраться в собственных чувствах, упорядочить мысли, прийти к какому-нибудь решению… Что именно она собралась решать, Одри пока не знала, но эта мысль прочно засела у нее в голове. Нужно что-то решать!..
