Торговля верблюдами начиналась на следующий день. Остаток первого дня они провели, беседуя, осматривая верблюдов, которых выставили на продажу, а заодно и призовых лошадей. Клодия следовала за Сэмом. Он представлял ее своим новым и старым друзьям. И переводил большую часть разговоров. Но не все.
Интересно, что его друзья думают о ней? Зачем он привез ее сюда? Конечно, в Америке она может быть его помощницей. А что эта женщина делает здесь, в самом центре пустыни, на рынке верблюдов?
— Я и правда здесь вам не нужна, — сказала она Сэму. — Но я рада, что поехала. Тут как в сказке.
— Я так и думал, что вам понравится. Мы вместе будем подбадривать Зару. Иначе как он сможет выиграть заезд?
— А правда, что у верблюдов обычно плохой характер?
— Как и у людей. У некоторых очень плохой характер. Пойдемте рассмотрим Зару вблизи.
Верблюд стоял, невозмутимо жуя овес. Очевидно, так он наслаждался премией, полагавшейся победителю.
Сэм поговорил с владельцем, а потом обратился к Клодии.
— Он говорит, что у Зару хороший характер, он терпеливый и интеллигентный. Ты не увидишь, чтобы он плевался или брыкался. Зару стоит каждого пенни, которое заплатит за него новый владелец. Он чистокровный, что подтверждают его бумаги. И он будет жить лет сорок, а то и больше. Еще владелец сказал, что вы можете сесть на него и проехаться верхом. Смотрите сами…
— Он умелый продавец, правда? — усмехнулась Клодия. — Я бы очень хотела, но…
— Всего один круг.
Она заколебалась. Упустить такой шанс — проехаться на верблюде верхом? Будет ли у нее еще возможность сесть на спину любому верблюду, пусть и не победителю.
— Наверное. Но сначала я хочу сделать снимок. Это разрешается?
Она получила разрешение и подошла ближе. И уловила мягкое, даже нежное выражение в больших карих глаза, двойной ряд длинных, загибавшихся ресниц.
— По-моему, вы ему нравитесь, — с улыбкой сообщил Сэм.
— Или он подчиняется своей судьбе.
Бедуин подумал, что Клодия приняла его предложение. Он отвел свое сокровище чуть дальше и приказал встать на колени, чтобы она могла сесть.
Клодия и Сэм обменялись долгим взглядом. Не подумает ли он, что она трусиха, если не сядет на верблюда? Ведь она будет всю жизнь жалеть, что упустила такую возможность.
Сэм послал ей сигнал, подняв большой палец. Выбора не оставалось.
Она подошла близко к Зару, сказала ему несколько ласковых слов и перекинула ногу через спину. Он начал медленно подниматься и ворчать на своем языке.
— Я для него слишком тяжелая? — спросила она Сэма, обнимая верблюда за шею.
— Не беспокойтесь. Его ворчание ничего не значит. Просто он распределяет вес, когда поднимает груз.
Когда она уже высоко сидела на спине Зару, владелец медленно повел верблюда по поселению. Движение было ровное и мягкое. И вроде бы ее ягодицы не страдали. Несколько минут спустя Сэм взял ее фотоаппарат и сделал несколько снимков. Потом верблюд снова встал на колени, Клодия благополучно спустилась на землю и от души поблагодарила владельца.
Сэм пообещал владельцу верблюда вернуться завтра. Оба понимали, что предстоят деликатные переговоры о цене.
— Может быть, нам не следует так открыто восхищаться Зару, — на обратном пути задумчиво — проговорила Клодия. — Предвидя переговоры о цене.
— Неуместными восторгами мы можем поднять цену, — согласился Сэм.
— Наверное, мы допустили такую же ошибку на переговорах с членами семьи Баяди. Мы с таким жаром говорили об объединении! На этот раз нам надо разыграть равнодушие.
— Именно это я и говорил отцу, — кивнул Сэм. — Я сделал снимок: вы па верблюде. Вы выглядели абсолютно спокойной. Может, вместе с уроками езды верхом на лошади брали уроки езды на верблюдах? — поддразнил ее Сэм.
— Ехать верхом на верблюде легче, чем на лошади. Не трясет, не подбрасывает…
— По этой причине их называют кораблями пустыни. Верблюды рассекают пески, будто корабли.
Поздний обед сервировали на открытом воздухе. Слуги приносили на подносах мясо ягненка, зажаренного на углях. От него шел такой аромат, что Клодия еле успевала глотать слюну.
Они присоединились к остальным гостям и сидели, скрестив ноги, на шерстяном ковре. Их обслуживали женщины в разноцветных длинных платьях до пола. Руки и ногти их были покрашены хной.
Следующее блюдо — салат фатуш. Его делают из нащипанных кусочков чурека или лаваша, помидоров, огурцов, лука, петрушки, потом обрызгивают лимоном. Салат подают холодным. Это прекрасное дополнение к ягненку. Пресный хлеб, который здесь называют нан, подают прямо из печи. Вся еда запивается чистой холодной водой со льдом.
В перерывах между блюдами гости вставали, приветствовали друг друга, разговаривали. Сэм представил Клодию, наверное, дюжине мужчин. Одни из них были в национальной одежде, другие — в обычной европейской.
— Вы знаете всех этих людей? — удивилась она.
— Я должен их знать. Тут есть друзья отца, они спрашивают, как он. Удивляются, что его нет здесь. Но реальная причина, почему они останавливаются и задают вопросы, — это вы. Они хотят знать, кто вы. — Он сощурился, будто не мог сообразить. А правда, кто она?
— Полагаю, это необычно — путешествовать с помощницей из Штатов?
— Все считают, что вы моя жена. Они поздравляют меня, ведь я сделал такой хороший выбор, — он ухмыльнулся и поглядел на Клодию.
Она покраснела.
— Конечно, вы рассказали им, как относитесь к браку?
— Если бы я рассказал им, они бы приняли меня за душевнобольного. Чтобы пресечь вопросы, может быть, нам стоит притвориться, будто мы женаты? Но тогда я должен спать в вашей палатке. А вы не хотите этого, правда?
Клодия закусила губу. Он снова дразнил ее.
— И если бы вы были моей женой, вам бы не следовало быть здесь. Наверное, вы бы остались в доме.
— И что бы я там делала?
— Заботились бы о наших восьми детях. Вязали. Обменивались слухами с другими женами. Моя мать никак не могла этого принять. Отец ездил на верблюжьи гонки или участвовал в празднике, когда спускали па воду очередной корабль. Мужчины присвоили себе все радости, а с ней обращались как с наложницей и няней одновременно.
— Но времена изменились, — возразила Клодия.
— Да. Но совсем чуть-чуть. К тому же произошло это, когда для моих родителей было уже поздно. Они расстались, и каждый пошел своим путем.
Он так говорил, будто развод родителей каким-то образом затронул и его. Клодия удивилась, неужели рана еще не затянулась?
— Клодия… Могли бы вы жить здесь? Не прямо здесь, а в поселении вроде Сиди-Бу-Сэйда?
