Горестные чувства разрывали ее грудь, и Райна едва сдерживала слезы отчаяния, что жгли ей глаза. Но не сдержала — одна слеза скатилась по ее щеке, за ней — вторая.
Максен был удивлен, почему пленница не бранит, не проклинает его, не плачет. Но он заметил, как подрагивают ее плечи, и неуместная жалость опять пробилась сквозь все преграды, и рыцарь, упрекнув себя за слабость, прибегнул к испытанному способу вернуть ненависть — вспомнил Томаса.
Сдерживая злость, он повернул к себе лицом Райну и приподнял ее опущенный подбородок. И снова его уверенность в себе поколебалась, когда он увидел ее печальное лицо. Он преградил пальцем путь слезы на ее щеке и поднес его к глазам.
— Моя слеза, — напомнил он о том, что Райна целиком принадлежит ему.
И вдруг ему показалось, что слезы на ее лице мгновенно высохли — оно стало гневным, а девушка, вскинув руку, звучно ударила его по щеке.
— Негодяй! — закричала она. — Ничто вам не принадлежит, кроме смерти, которой я желаю вам.
Глубоко вздохнув, Пендери сдержался и не ответил на ее грубые слова и пощечину, лишь схватил узницу за запястья, сжал их и притянул ее к себе:
— Пусть все останется по-старому!
Шумно дыша, Райна запрокинула голову:
— Или?
— Или я успокою вас, причем навсегда.
Что он хочет этим сказать? Она не совсем поняла, но испугалась и притихла. Да и сил уже не было.
— Ладно, — буркнул рыцарь, отпуская ее. — Давайте поговорим.
Отойдя от него на несколько шагов, девушка скрестила руки на груди и приготовилась слушать.
— Эти мужчины и женщины — саксы, — начал он, — и их судьба в ваших руках. Скажите мне, кто убил Томаса, и все они останутся в живых. Если же не скажете, они будут сметены с лица земли, норманнской земли.
Девушка сделала вид, что не слышала слов о норманнской земле:
— Вы убьете всех, чтобы отомстить за смерть одного человека? Я считаю вас бесчеловечным, Максен Пендери, но не верю, что вы гибелью стольких невинных людей решитесь отягощать свою совесть.
Рыцарь сдвинул брови:
— Совесть, Невинность, — он рассмеялся. — Под водительством Эдвина вы сами совершали набеги на земли и мирных жителей, убивали так же, как и те, которых вы обвиняете в таких же грехах.
— Кто убивал, заметьте, в прошлом.
Помолчав, Максен продолжал:
— И все равно справедливость восторжествует. А если вы хотите проверить меня на твердость, то запомните, Райна, их смерть будет на вашей совести.
Да, теперь опасно хранить в тайне имя того, кто убил Томаса, ибо в руках Пендери слишком много заложников. Но что ответить ему? Она ведь и сама не знала, кто убийца. Максен не поверит ей.
— Кто? — продолжал настаивать он.
Девушка медленно подняла глаза:
— Вы не поверите мне, даже если я скажу правду. Это я знаю наверняка.
— Если это правда, то поверю.
Райна покачала головой:
— Вы поверите только лжи, которую и ждете.
— Ну так скажите ее мне!
— Я не знаю, кто убил вашего брата, — девушка смело это произнесла, но решительность покинула ее, когда она увидела, что рыцарь переменился в лице. — Томас ранил Эдвина, когда из-за деревьев кто-то метнул нож. Кто — для меня загадка.
— Я скорее поверю любой лжи, чем вашему глупому рассказу, — отчетливо выговаривая каждое слово, сказал норманн.
Затем, подойдя ближе, он сжал ее локоть:
— Пошли посмотрим, что вы натворили.
С этими словами Максен вывел ее из каморки, спустился по лестнице, не слушая ее отчаянных уверений. Да и как поверить, если правда была долго скрыта от ушей?
Выйдя во внутренний двор, рыцарь остановился и развернул Райну так, чтобы она видела толпу у подъемного моста.
Со стен замка смотрели на нее рыцари. Девушка попробовала повернуться к Максену, но его руки крепко ее держали:
— Смотрите!
— Максен, я прошу вас…
— Милорд, — поправил он.
Как не хотелось ей произносить это слово! Но приходится! Может, оно поможет достучаться до его сердца. Надо попробовать:
— Милорд, — едва выдавила она из себя, — клянусь свой жизнью, что сказала вам правду.
Рыцарь лишь крепче сжал ее плечи.
— Даже если это правда, — норманн глядел на подъемный мост, куда вступали пленники, — исход будет тот же самый, ибо оставить убийцу Томаса ходить безнаказанно по свету означает конец рода Пендери. А этого я не могу допустить. Сегодня саксы узнают, кто хозяин, а кто раб. А теперь смотрите, Райна.
Что ей оставалось делать? С чувством стыда и вины взглянула Райна на первых пленников, ступивших на мост. Поняв еще в Эндердесвольде, что этот человек лишь выдавал себя за монаха, саксы глядели не на него, а на свою соплеменницу. Их глаза были похожи на смертельные кинжалы. Они пронзали предательницу: все шло так, как задумал ее палач.
Может, крикнуть им, что она не изменница, а такая же пленница, как и они? Райна сжала кулаки, когда саксы, привязанные друг к другу, вошли во внутренний двор. Многие зажимали рукою раны. Увидя, что среди узников нет Эдвина, Доры и некоторых других, она удивилась. Что с ними случилось? Убиты?
— Где Эдвин?
— Убежал.
Райна, запрокинув голову, остановила взгляд на подбородке Максена, который тоже выдавал его гнев.
— Вы ни словом не обмолвились об этом.
— Да.
Он не сказал об этом, потому что тогда она бы непременно назвала его убийцей Томаса, спасая жизнь остальных. Этот человек прекрасно знал слабые места человеческой натуры.
Под взглядами пленных саксов у нее возникло желание, куда-то спрятаться. Даже Этель жег ее испепеляющими глазами. Похоже, решительно никто не верит в ее невиновность. Если норманны не убили ее, это с удовольствием сделали бы соплеменники.
— Смотрите! — крикнул Максен.
Он отпустил ее и подошел ближе к пленным. Странно, но, не ощущая на себе рук палача, Райна почувствовала себя еще беззащитнее, беспомощнее.
— Я ищу убийцу Томаса Пендери, — повысив голос, чтобы его все слышали, объявил Максен. — Отдайте мне этого человека, и я сохраню ваши жизни.
Долго стояла напряженная тишина, которую наконец нарушил Этель:
— Пусть ад поглотит тебя, притворщик, прикрывающийся именем Бога.
— Твой мертвый брат сам скажет тебе имя убийцы, — заметил пожилой сакс, — когда вы встретитесь в аду.
— Смерть норманнам, подлым убийцам! — добавил один из пленников.
— И изменнице Райне! — крикнула женщина, выйдя из толпы.
