– Ваша жена? – спросила она наугад.
– Мой брат. Но это одно и то же, потому что они живут вместе.
Это признание, сказанное через силу, далось ему непросто. Чтобы не смущать Виктора еще больше, она отвернулась и стала смотреть на огонь. Когда она рассказывала ему свою историю, он казался очень внимательным, терпеливым, и теперь она понимала почему.
– Плохой звонок,– пробормотала Виржини.
– В таких случаях ответственность всегда на обоих, разве не так? Ведь это не происходит случайно, за один раз, а ведь я ничего не видел, пока она сама мне не рассказала. Известно, что муж узнает обо всем последним. А я был так погружен в свою работу...
– И все же вам не стоит винить себя! – возразила она.– Нет, я не согласна! Разве заслужены те удары, которые вам наносят другие?
Она увидела, что Виктор улыбается, и почувствовала к нему волну симпатии. Они оба пережили истории, которые плохо для них закончились, и, по крайней мере, могут утешить друг друга хотя бы на один вечер.
– Что касается меня,– заговорил он снова,– я ведь знал, что Лора мечтала вернуться в Париж, что она задыхается здесь от тоски. Она быстро поняла, что вышла замуж за мелкого провинциального нотариуса и...
– Почему это мелкого? И, в конце концов, она же сама вас выбрала!
– Какое-то умопомрачение. Лето... Она проводила здесь отпуск. Да я ей и времени не дал на размышление, я был влюблен до безумия.
На последних словах голос Виктора дрогнул, но он справился с чувствами, резко поднявшись с пола.
– Уже поздно, я утомил вас! Я помогу вам убрать?
– Нет, что вы! Я займусь этим перед сном, а пока хотела бы закончить с чертежами.
Огонь все горел, и он добавил еще одно полено. Он протянул Виржини руку:
– Спасибо, что приняли меня.
Вдруг он заторопился уходить, смущенный, что разоткровенничался перед женщиной, которую едва знал. Жаловаться – это не самая лучшая тактика обольщения.
«В любом случае, я ей не нравлюсь!» – устало подумал он.
Ночь была темной, без луны и звезд, и, подъехав к Року, Виктор с сожалением вылез из теплой машины. Как всегда, он забыл запереть дверь и удостоверился в этом, впустую воюя с замочной скважиной. По сравнению с тем домом, который он только что покинул, Рок показался ему холодным, огромным, безнадежно молчаливым.
Перед тем как подняться к себе, он заглянул на кухню и взял со стола тетрадь, а потом отправился по первому этажу проверять запоры. Его отец мог бы дать свое ружье, у него ведь огромная коллекция охотничьих ружей. С тринадцати лет он учил своих сыновей стрельбе по летающим тарелкам – до тех пор, пока они не становились непобедимыми. У Виктора никогда не возникало желания целиться во что-то другое, кроме глиняной тарелки, но Максим при случае любил пострелять уток или зайцев. Что же касается Нильса, то, разумеется, сама мысль об убийстве животного была ему противна.
«Ты топишь меня...» – сказал он так жалобно. Верил ли он, что Виктор всегда будет рядом, чтобы протянуть руку?
Он положил тетрадь в секретер, а потом вернулся и отправил ее в ящик, где уже лежали фотографии Анеке. Может, Нильс остановил свой выбор на Лоре исключительно потому, что она была высокой элегантной блондинкой? Начиная с первой победы, все его любовницы были блондинками! Так хорошо знать вкусы и пристрастия брата было для Виктора дополнительной пыткой все эти ночи, когда он представлял его и Лору вместе.
Ванная была ледяная, тем не менее, он отказался спуститься в котельную и решил принять душ. В Виржини Клозель было много очарования, теперь он сможет засыпать, думая о ней. А лет десять назад он мог бы засыпать вместе с ней.
Он проскользнул под одеяло, выключил свет, но еще долго не мог заснуть, прислушиваясь к звукам дома. Почему ему не удается чувствовать себя в Роке хорошо, почему его одолевают все те же страхи, что и в детстве?
4
– Наше расследование показало, что вы являетесь единственным родственником Робера Вильнёва, а в связи с отсутствием завещания – его единственным наследником,– заключил Виктор.
Сидя напротив, Жан Вильнёв слушал его с некоторой нервозностью. Он без конца закидывал ногу на ногу.
– Хорошо, очень хорошо,– бормотал он.– А какие формальности?
– Нотариальная контора все возьмет на себя.
– Чудесно! Скажите мне, а что известно... ну, как это... об общей сумме наследства?
В одночасье разбогатеть в пятьдесят пять лет – было от чего потерять голову, тем более что собственные средства отнюдь не позволяли ему разбежаться, Жан сам подтвердил это.
– Движимое имущество,– начал перечислять Виктор,– портфель акций, страховые вложения – в общей сложности около трех миллионов евро. Через несколько дней мы представим вам полный перечень. В данном случае, и вы конечно об этом осведомлены, налоги на наследство возрастут.
Жан Вильнёв радостно улыбался, будто бы не придав значения последней фразе. В течение многих лет он не поддерживал с дядей никаких отношений, а потому не знал о его финансовых делах. Цифра, названная Виктором, явно его ободрила.
– Кое-какая наличность также имеется на банковских счетах, кроме того существует сейф, который мы вскроем вместе. Если желаете, я могу отдать вам ключи от дома, который отныне переходит в вашу собственность.
– Сегодня?
Его распирала радость, которую он уже не стремился скрыть, однако в ней было что-то раздражающее Виктора.
– Именно так! – сказал он сухо.
Как и было договорено, Максим передал ему досье Вильнёва, и сейчас Виктор пожалел об этом. Он поднял голову и увидел, что Вильнёв смотрит на него с любопытством.
– И все же вынужден вам сообщить о довольно неприятном инциденте,– продолжил он.– Дело в том, что существует завещание, переданное нам тридцать семь лет назад,– оно указано в наших регистрационных книгах. Однако мы не можем найти его в наших архивах.
– О! – воскликнул Вильнёв.– Тридцать семь лет, целая вечность!
– Но не для закона.
– Во всяком случае, дядя Робер наверняка считал меня своим наследником, поскольку я его единственный родственник.
– Вы хорошо ладили?
– В то время? Очень хорошо! Потом, правда, потеряли друг друга из виду.
Он беззастенчиво врал, и Виктор знал это. В действительности Робер Вильнёв выставил племянника за дверь, как только тот достиг совершеннолетия, и если сам Жан не хотел в этом признаваться, то до сих пор жили люди, которые помнили это.
– Мне понадобится ваша помощь,– радостно добавил Вильнёв.– В одиночку я не сумею управиться с этаким состоянием.
