«Господи, пронеси!» — думала и Лиза, когда они с Андреем увозили Ольгу в старое имение Долгоруких.
Ольга сидела напротив нее — раздраженная и мрачнее тучи. Андрей тоже застыл в напряжении. Он вынужден был уступить просьбе умоляющей Наташи и настойчивости сестры, но ему претили эти нелепые игры в таинственность. Андрею не нравилась в этой истории ни роль Репнина и Корфа, ни его собственная роль, и даже поведение наследника престола вызывало в нем тихое недовольство.
Эта женщина как будто свела всех с ума, и взрослые офицеры, пусть и разжалованные, но присягавшие на верность своему императору, из кожи вон лезли, чтобы обмануть и выставить на посмешище его бдительных стражей порядка и законности. Логика таких поступков была Андрею непонятна и отчасти оскорбительна, но и предать друзей он никогда бы не смог, и потому согласился сопровождать Лизу и проследить за тем, чтобы Ольга благополучно добралась до места, где могла переждать, пока страсти, вызванные ее побегом из Польши, окончательно утихнут.
— И вы хотите сказать, что я стану здесь жить? — вскричала Ольга, едва войдя в гостиную старого дома. — А где слуги? Где комфорт? Я вам все же не нищая!
— Поверьте, это ненадолго, — мягко сказал Андрей, пытаясь успокоить ее. — Через несколько дней за вами приедет человек. Он выведет вас из имения и доставит к границе. Уверяю вас, мы обо всем позаботимся. Сейчас еды вам хватит, и голод вам не грозит. Наберитесь терпения, и скоро вы покинете Россию.
— А откуда мне знать, что это не ловушка? — капризным тоном спросила Ольга.
— Это мы все в ловушке, пока вы находитесь здесь! — с ненавистью бросила ей Лиза.
Конечно, ей нравилось, что Миша — такой умный, так все придумал и организовал, но, участвуя в этой истории, он подвергал свою жизнь страшной опасности и ставил под угрозу их будущее счастье.
— Зачем же так сурово? — хищно улыбнулась Ольга. — Неужели мы, как женщина женщину, не поймем друг друга? Или вас никогда не бросал возлюбленный и вы вполне довольны своей судьбой?
— Оставьте мою сестру в покое! — прервал ее Андрей. — И позвольте нам помочь вам.
— Надеюсь, в последний раз, — кивнула Лиза и вышла из гостиной.
— А как я узнаю вашего посланца? — метнув в ее сторону недобрый взгляд, осведомилась Ольга.
— Он покажет вам вот это, — Андрей достал из кармана иконку, на оборотной стороне которой был нарисован портрет Марфы.
Андрей не видел иного способа избавиться от памятного кошмара, связанного с мнимой смертью батюшки.
— И я могу довериться тому, кто предъявит этот пропуск в Рай? — усмехнулась Ольга.
— Вполне, — серьезно сказал Андрей и поклонился. — А сейчас прощайте…
* * *
— Вы ничего не желаете мне объяснить? — страшным тоном спросил Бенкендорф Забалуева, попятившегося под его уничтожающим взглядом.
— Но что, что случилось, ваше сиятельство? — залепетал Забалуев.
— Вы убедили меня в том, что Калиновская все еще живет в имении Корфа. Я, в свою очередь, убедил в этом императора, и что мы имеем? Калиновской, если она там и жила, уже и след простыл, а наследник насмехался надо мной, как будто я какой-то мальчишка, с которым он играет в прятки! — вскричал Бенкендорф.
— Простите, ваше сиятельство, — Забалуев быстро сник и съежился. — Я был уверен, мой человек все мне подтвердил… Я должен ему уйму денег…
— Денег? — Бенкендорф от негодования даже задохнулся. — Скажите спасибо, если вас не отправят в тюрьму! А я, по вашей милости, могу попасть в опалу, и тогда уже никто не сможет уберечь вас от каторги.
— Я исправлюсь, ваше сиятельство, я докажу, что все еще полезен вам… — испуганно лебезил Забалуев.
— Хорошо, — смилостивился Бенкендорф, — если придумаете, как отомстить этим господам — барону Корфу и князю Репнину, то я, пожалуй, вас и прощу.
— Не сомневайтесь — придумаю, — угодливо кивнул Забалуев, провожая графа до двери. — Они у меня в печенке сидят. А уж этого случая я им и подавно не спущу!..
Глава 4
Невозможное счастье
— Я несказанно рад, что ты, наконец, решился, — голос старого барона Корфа звучал глухо и слегка надтреснуто.
— Разве я давал тебе повод усомниться в моей смелости? — нахмурился Владимир.
— Я не обвиняю тебя в трусости, — поспешил оправдаться барон. — Но любовь — чувство настолько сильное, что зачастую лишает нас мужества даже помимо нашей воли.
— Мне кажется, любовь — это наказание, — покачал головой Владимир.
— Любовь — это испытание, — улыбнулся барон, — и только от тебя зависит, куда приведет тебя этот путь — во тьму или к свету и блаженству, равному которого нет на Земле.
— Но почему — борьба? Всегда борьба! — воскликнул Владимир. — Неужели нельзя просто взглянуть в глаза и все понять — без слов, без пререканий, и принадлежать друг другу, отдаваясь чувству без неизбежного соревнования в первенстве?
— Ты говоришь сейчас о страсти, — тихо сказал барон, — а я — о любви. Любовь не дается без мук и боли. То, что дороже всего, должно быть выстрадано. Именно это делает любовь бесценной, и такое чувство уже невозможно забыть или отказаться от него.
— Но я устал преодолевать трудности, — вздохнул Владимир, — я, словно Сизиф, вкатываю на высоченную гору огромный камень, а он каждый раз падает обратно, едва достигнув вершины.
— Любви без терпения не бывает, сын мой! Самое страшное — бросить все на полпути и не добраться, до счастливого конца.
— Самое страшное, отец, — это бывшее счастье! Позади — последствия битвы за его осуществление, а впереди — призрачный Рай!
— Твои страхи — порождение твоей несвободы. Ты боишься чувствовать и опасаешься, что чувство заполнит всего тебя.
— Можно подумать, Анна ведет себя как-то иначе!
— Вы оба — что малые дети! Вам обоим надо перестать опасаться самих себя и давно уже пора понять, что никто из вас не потеряет себя, позволив другому занять место в своей душе. Ибо это место — свободно. И только вы способны заполнить эту пустоту в душе и сердце друг друга. Соединиться, как две половинки.
— О, если бы все было так просто!
— Простое, Володя, — всегда самое сложное…
— Я вам еще нужна, барин? — Полина заглянула в дверь кабинета.
Корф вздрогнул — видение отца исчезло, и опять стало неспокойно. Владимир взглянул на просительно ожидавшую его ответа Полину и кивнул ей.
— Иди, если будет необходимо, я тебя позову. Впрочем, прежде предай Анне мое приглашение к обеду, скажи, что я жду ее в столовой через час. И вот тебе, держи, — подумав, сказал Владимир, протягивая Полине золотой. — Ты неплохо вела себя сегодня, это твое вознаграждение.
