— Постарайтесь, мои птички, — мурлыкнул султан и приказал рабыням раздеть себя.
Девушки взяли господина под руки и помогли ему опуститься на диван хитроумной конструкции. Он походил на подмостки, затянутые красивыми тканями. Это сооружение появилось во дворце, когда старому султану рассказали о некоем индийском магарадже, который из-за своей тучности имел затруднения в занятиях любовью. Сластолюбец велел построить для себя сооружение вроде тех, которыми пользуются для спаривания слонов, и продолжат наслаждаться жизнью. Отец Мустафы последовал достойному примеру индийского правителя. Он заказал диван-подмостки для своего семнадцатилетнего наследника. С помощью хитроумного сооружения и прекрасной рабыни вдвое старше его молодому Мустафе впервые в жизни удалось почувствовать себя мужчиной и получить при этом удовольствие. С тех пор он всегда пользовался подмостками.
Освобожденный от сковывающих тело одежд султан лежал, подложив под себя бесчисленные подушки и подушечки. Возле дивана на столике стоял кубок, наполненный его любимым ликером. У локтя Мустафы лежала коробочка с бельгийскими шоколадками. По углам комнаты стояли курильницы с благовониями. Из открытого окна доносились мелодичные звуки лютни.
Мустафа тоненько хихикал: одна из невольниц щекотала ему многочисленные обвисшие подбородки.
— Сперва станцуйте для меня, — приказал Мустафа.
Не успели слова сорваться с его губ, а две женщины уже призывно извивались в сладострастном танце под звуки невидимой лютни. Их высокие стройные тела чувственно изгибались, вызывая страсть в обмякшем, обрюзгшем мужчине, любое, самое похотливое желание которого им предстояло безропотно выполнить.
Мустафа пошлепал губами, почесал влажную волосатую грудь и собирался уж было кликнуть одну или сразу обеих танцовщиц к себе на ложе, когда в дверь резко постучали.
— Войдите, — отозвался сын султана, не заботясь о том, чтобы прикрыть свою наготу.
Девушки продолжали свой танец. Дверь распахнулась, и в комнату вошел верный слуга Мустафы Алван. Он нес маленький серебряный поднос, на котором лежал смятый конверт.
— Простите, хозяин, мне сказали, вы захотите увидеть это тотчас.
— Что это? — нахмурился Мустафа.
— Посмотрите сами, хозяин. — Алван протянул поднос на вытянутой руке.
Недовольство Мустафы увеличилось, когда он вынул из конверта письмо.
— Ты же знаешь, я не умею читать ни по-арабски, ни по-английски. Позови сюда Джамала!
— Я здесь, хозяин, — поклонился переводчик, входя в покои наследника султана.
Джамал начал читать, и Мустафа повеселел. Он рассмеялся, и его темные глаза залоснились от удовольствия.
— Где ты это взял, Алван?
— Ваши люди отобрали конверт у одинокого араба на севере пустыни три дня назад.
Мустафа сиял, раздумывая, как ему лучше распорядиться только что полученными известиями. Перебрав в уме несколько вариантов, он наконец рассмеялся, и его огромный голый живот заколыхался подобно студню. Все присутствующие подобострастно заулыбались. Вдоволь нахохотавшись, Мустафа выставил вперед короткий жирный палец и скомандовал:
— Позвать сюда моих верных воинов! Я отдам им распоряжение! — И снова расхохотался.
Глава 15
Дни.
Неделя. Две недели.
Три недели минуло с тех пор, как Тэмпл оказалась невольной гостьей в оазисе шейха Шарифа Азиза Хамида. К ней хорошо относились. За ней, угадывая каждое ее желание, ухаживала Рикия и неусыпно и бдительно следил Тариз.
Каждое утро ей разрешали совершать прогулки на рыжем жеребце Тозе. Прогулки доставляли ей несказанное удовольствие, но, что было более важным, они давали ей возможность получше узнать пустыню, которую она намеревалась вскорости пересечь в одиночестве.
Если во время прогулки ее не сопровождал дружелюбный Тариз, то функцию надзирателя исполнял его угрюмый хозяин. Он отправлялся на прогулки то на Идите, статном молочно-белом жеребце, то на Принце, быстроногом вороном скакуне. Когда во время прогулки с ней был Тариз, она расспрашивала его о караванных путях, пересекавших эту безжизненную пустыню, которую он знал как свои пять пальцев. Прикидываясь безразличной, она запоминала каждое его слово. Время от времени, беспокоясь, как бы не вызвать подозрение Тариза, американка обрывала его на полуслове и меняла тему разговора. Вдвоем они болтали и безудержно хохотали, как дети, и Тэмпл не уставала удивляться тому, как много он знает о цивилизованных странах. Тариз поклялся, что никогда не выезжал дальше Каира, но перечитал все книги в кожаных переплетах даже не по одному, а по два-три раза.
— Ты знаешь, Тариз, — сказала ему однажды во время прогулки Тэмпл, — ты умнее и образованнее многих европейцев и американцев. Ты мог бы занимать значительно более высокое положение. Ты мог бы стать бизнесменом. Ты мог бы много путешествовать, встречаться с интересными людьми и завоевывать их уважение. Более того, ты мог бы заработать много денег.
— Беззаботное сердце лучше, чем туго набитый кошелек, — быстро ответил Тариз.
Только теперь Тэмпл поняла, что Тариз был счастливым человеком, довольным своей жизнью.
Девушка не знала, доволен ли своей жизнью загадочный господин Тариза, более того, она уверяла себя, что это ее не интересует.
Когда во время утренних прогулок ее сопровождал шейх, он никогда не смеялся и вообще никак не показывал своих чувств. Единственное, что их сближало, так это страсть к красивым быстрым скакунам. Иногда, когда Тэмпл чувствовала дуновение теплого ветра пустыни на щеке, она поворачивала голову и видела на лице шейха выражение вдохновенного полета, которое свидетельствовало о том, что он испытывает ту же безудержную радость, что и она. Это были редкие моменты, когда она не ждала от него никакого подвоха. В другое время Тэмпл жила ожиданием грубости или неприятности. Его мужская сила и внутренняя холодность были постоянной угрозой Тэмпл. Она ненавидела шейха за страх, который испытывала. Ни один мужчина еще не брал над ней верх. Она никому этого не позволяла. А этот варвар унижал ее одним своим присутствием и холодными взглядами, бросаемыми на нее.
Тэмпл постоянно нервничала, что не было ей свойственно.
Однажды она решила, что лучший способ общения с ним — вести себя тихо, как мышь, не попадаться ему на глаза, не обращать на себя внимания. Тогда он оставит ее в покое. Но не прошло и минуты, как она передумала. Нет, она будет сражаться. Она собьет с него спесь, докажет ему, что у него нет права унижать ее. Она докажет этому суровому дьяволу пустыни, что не боится его. Находясь в боевом расположении духа, Тэмпл время от времени делала попытки не замечать исходящей от него постоянной сексуальной угрозы.
Она наносила ему оскорбления. Она высмеивала его.
Однажды во время прогулки она прервала тягостное молчание. Сердито посмотрев на шейха, она спросила:
