Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 31
Дети чувствовали, хотя и не умели сказать, что вся история человечества — это истории поиска решений, история научной фантастики, которая глотает идеи, переваривает и исторгает формулы выживания. Без одного не существует другого. Нет фантазии — нет реальности. Нет анализа потерь — нет выгоды. Нет воображения — нет воли. Нет невозможных мечтаний — нет возможных решений.
Дети чувствовали, хотя и не умели сказать, что фэнтези и ее механическое дитя, научная фантастика, это вовсе не бегство от действительности. Это хоровод вокруг реальности, чтобы заворожить ее и заставить вести себя так, как надо нам. В конце концов, что такое самолет, как не пляска вокруг реальности, вызов, брошенный силе тяжести: смотри, у меня есть волшебная машина и я тебе больше не повинуюсь! Сила тяжести, прочь. Расстояние, посторонись. Время, замри или повернись вспять, потому что я, наконец, обгоняю солнце — смотрите! смотрите же! — на катере, в самолете, в ракете за 80 минут вокруг света!
Дети догадывались, хотя не могли это выразить, что вся научная фантастика — одна большая возможность решать проблемы, делая вид, что смотришь в другую сторону.
Где-то я уже сравнивал этот литературный процесс с Персеем, сражающимся с Медузой. Глядя на отражение Медузы в медном щите, Персей притворился, что вовсе не смотрит на свою противницу, а сам завел руку с мечом за спину и срубил ей голову. Так и фантастика притворяется описанием будущего, чтобы лечить больных псов, лежащих на сегодняшних дорогах. Окольный путь — наше все. Метафора — наше лекарство.
Детям нравятся катафрактарии, хотя они их так не называют. Катафрактарий — это всего лишь особым образом вооруженный персидский воин на коне, специально выращенном для боя, однако именно эти всадники когда-то давным-давно громили римские легионы. Решение проблем. Проблема: огромная армия римской пехоты. Научно-фантастические мечты: катафрактарий/человек на коне. Римляне разбиты. Проблема решена. Научная фантастика становится научным фактом.
Проблема: ботулизм. Научно-фантастические мечты: придумать контейнер для пищи, в котором продукты хранились бы свежими, предохраняя людей от смерти. Научно-фантастические мечтатели: Наполеон и его инженеры. Мечта становится фактом: изобретение консервной банки. Результат: миллионы людей живы-здоровы, а не умерли в корчах.
Так что, похоже, мы все — те самые научно-фантастические дети, которые мечтают, выдумывая себе новые способы выжить. Мы — ковчеги для мощей всех прошедших времен. Но вместо того, чтобы помещать кости святых в золото и хрусталь, чтобы к ним прикасались верующие из грядущих веков, мы храним голоса и лица, грезы и невозможные мечты на магнитной пленке, на грампластинках, в книгах, в телепрограммах и фильмах. Человек способен решать проблемы лишь потому, что он стал Хранителем идей. Лишь открывая и создавая новые технологии, чтобы беречь время, измерять время, учиться у времени и, развиваясь, находить решения, мы сумели дожить до нынешних времен, пережить их и устремиться вперед, к лучшему будущему. Мы живем в загрязненной среде? Мы можем ее раз-грязнить. Нам слишком тесно? Мы можем себя рас-теснить. Мы одиноки? Больны? В больницах по всему миру теперь стало лучше — у нас есть телевидение, чтобы заглянули гости, подержали тебя за руку и забрали половину проклятия болезни и одиночества.
Мы хотим звезды? Мы их получим. Сможем ли мы позаимствовать у солнца его огонь? Сможем, да. И должны это сделать, и осветить мир.
Куда ни посмотришь, везде проблемы. Но приглядишься внимательнее — и увидишь решения. Дети людей, дети времени, как может их не пленить этот вызов? А значит: научная фантастика и ее недавняя история.
Кроме того, как я уже говорил, молодежь забросала бомбами и вашу ближайшую картинную галерею, и ваш городской художественный музей.
Дети прошли по залам и едва не заснули перед образчиками современного изобразительного искусства, каким оно стало за последние шестьдесят с лишним лет абстракций, заабстрагировавших себя до полного исчезновения в собственной заднице. Пустые холсты. Пустые умы. Никаких мыслей и образов. Иногда — никаких красок. Никаких идей, способных заинтересовать даже блоху, выступающую с дрессированными собаками.
— Хватит! — воскликнули дети. — Да будет фантазия! Да будет фэнтези! Да будет свет научной фантастики!
Да возродится иллюстрация.
Да воспроизведут себя прерафаэлиты и да размножаются на земле!
И стало так.
А поскольку дети космической эры, сыновья и дочери Толкина, захотели увидеть свои мечты и фантазии в иллюстрациях, древнем искусстве сказительства, которое осуществляли наши пещерные люди, наш Фра Анджелико, наш Данте Габриэль Россетти, было изобретено заново, и вторая гигантская пирамида опрокинулась с ног на голову, и обучение стало спускаться от основания к вершине, и старый порядок полностью перевернулся.
Отсюда — наша Двойная Революция в чтении, в преподавании литературы и в изобразительном искусстве.
Отсюда — в процессе осмоса, диффузии — промышленная революция, электроника и космическая эра, наконец, просочились в кровь, в костный мозг, в сердце, плоть и мозг молодых, которые учат нас тому, что мы должны были знать всегда.
Все та же истина: История идей, каковой всегда и была научная фантастика. Идеи рождаются, превращаются в факты и умирают, но лишь для того, чтобы возродиться в новых мечтах и идеях, в еще более завораживающих формах, некоторые из них остаются надолго, и все заключают в себе обещание Выживания.
Надеюсь, мы не станем впадать в излишнюю серьезность, поскольку серьезность грозит обернуться Красной смертью[7], если дать ей свободно разгуливать среди нас. Ее свобода — наша тюрьма, наше поражение и смерть. Хорошая идея должна рвать нас зубами, как пес. А мы, в свою очередь, не должны замучить ее до смерти, задавить интеллектом, усыпить догматическими разглагольствованиями, прикончить, раскромсав на тысячу аналитических срезов.
Давайте же оставаться детьми, не впадая при этом в детство, с нашим стопроцентным зрением, со всеми нашими телескопами, ракетами или волшебными коврами-самолетами, необходимыми нам, чтобы поспевать за чудесами и физики, и мечты. Двойная Революция продолжается. А впереди ждут другие, невидимые, революции. Проблемы будут всегда. И слава богу.
У проблем будут решения. И слава Богу. Сколько еще будет завтрашних утр, чтобы искать эти решения! Восславим Господа и наполним библиотеки и художественные галереи мира марсианами, эльфами, гоблинами, космонавтами, библиотекарями и учителями на альфе Центавра, неустанно твердящими ребятишкам, чтобы те не читали фантастику или фэнтези: «От них мозги разжижаются!»
И тогда в залах моего музея роботов, в его долгих сумерках, Платон скажет из самого сердца своей электромеханической компьютеризированной Республики:
— Давайте, детишки. Бегайте и читайте. Читайте и бегайте. Показывайте и рассказывайте. Раскрутите еще одну пирамиду на острие. Переверните еще один мир вверх тормашками. Стряхните сажу с моих мозгов. Перекрасьте Сикстинскую капеллу у меня в голове. Смейтесь и размышляйте. Мечтайте, учитесь и стройте.
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 31
