Эмили улыбнулась – в интонации молодого человека она расслышала страх обидеть Джемайму Кастлтон и в то же время чисто мужское самодовольство, от которого несвободен даже лучший из джентльменов.
– Не думаю, но ты ей определенно нравишься, – с притворной суровостью ответила она. – Если начнешь ухаживать за ней всерьез, викарий Кастлтон сочтет тебя подходящей партией для своей дочери, и тебе придется рано или поздно просить ее руки. Миссис Кастлтон так или иначе вынудит тебя к этому.
На этот раз Эмили заметила лишь испуг, самодовольство мгновенно исчезло.
– Тогда я лучше останусь дома, и пусть леди обсуждают свои благотворительные мероприятия без меня!
– Напрасно ты тут же отказываешься от своего плана, – смягчилась Эмили. – Тебе не нужно выделять мисс Кастлтон особенно, старайся лишь обращаться к ней не реже, чем к Сьюзен. Уверена, там будут и другие молодые девушки, и ты можешь быть любезен со всеми.
– А мисс Холтон заметит, что я интересуюсь не только ею?
– Если только ты не будешь сидеть с полуоткрытым ртом, не сводя глаз со Сьюзен и не слыша, как к тебе обращаются с вопросами, заметит.
– Боже, неужели я так себя веду в обществе мисс Холтон? – Генри представил себя со стороны, и его передернуло.
– В последнее время нет, – утешила его Эмили и тут же бессердечно добавила: – Но совсем недавно все так и было. А теперь ступай, я неважно себя чувствую сегодня и хотела бы остаться одна.
Генри только сейчас заметил нездоровую бледность кузины и темные круги под глазами и тотчас устыдился своей навязчивости. С извинениями он покинул ее, и Эмили переместилась в свою любимую гостиную, чтобы немного подремать в кресле, а затем вернуться к переживаниям о пропавшем колье.
Легкий дневной сон освежил ее, и Эмили поняла, что готова посмотреть в глаза своим тревогам. То, чего она боялась, после всех размышлений оставалось единственно возможным. Ожерелье не мог украсть кто-то из слуг – вывод, принесший леди Гренвилл одновременно печаль и облегчение.
Все слуги лорда Гренвилла были верными и преданными людьми, в этом она не сомневалась. Подозревать Хетти лишь потому, что она оказалась единственным новым лицом в доме, было несправедливо по отношению к молодой женщине, да и не слишном умно. Ведь сразу ясно, что подозрения коснулись бы ее в первую очередь! Совершить кражу и оставаться в Гренвилл-парке в ожидании, пока бриллиантов хватятся? Нет, Хетти не так глупа, чтобы сделать это. У горничной хорошие рекомендации, она не вызывает нареканий ни со стороны своей госпожи, ни от миссис Даррем. Зачем ей портить себе жизнь ради наживы, да и как ей избавиться от ожерелья, не вызвав вопросов? Одно дело, когда бриллианты сдает в ломбард светская дама, испытывающая временные затруднения с деньгами, и совсем другое дело – женщина в платье служанки. Только скупщики краденого закроют на это глаза, но тогда Хетти должна быть участницей настоящей шайки грабителей и не ограничилась бы одним лишь колье, да еще спрятанным под замок, когда великолепный жемчуг лежит в открытой шкатулке.
Эмили, как ни старалась, не нашла никаких следов повреждений на дверце бюро, скрывающей ящички с украшениями. А это могло означать лишь одно…
– Ожерелье украли в день моего рожденья! – Эмили попыталась вспомнить, когда последний раз видела бриллианты. Она показала их гостям, а после горничная отнесла подарок лорда Гренвилла в ее спальню и оставила коробку на туалетном столике. Вечером, когда Фанни помогла ей снять бальное платье, Эмили небрежно засунула эту коробку в бюро, не желая даже смотреть на подарок, расстроивший ее, а Фанни убрала туда же изумруды, бывшие на леди Гренвилл во время бала.
– Было ли ожерелье в коробке в тот момент, когда я запирала бюро? Ни я, ни бедняжка Фанни не удосужились посмотреть. Миссис Даррем права, я порой бываю так легкомысленна! Но разве могло прийти в голову проверять, в коробке ли гарнитур? Я же не пересчитываю свои кольца и серьги каждый раз, когда собираюсь ложиться в постель!
Поскольку ночью Эмили заново проверила все содержимое бюро и уверилась, что все остальные украшения на месте, оставалось думать, что когда она убирала коробку, на бордовом атласе лежал лишь браслет.
– Неужели кто-то осмелился зайти в мою спальню и похитить ожерелье, когда в доме было столько людей? – Эмили потрясенно застыла в кресле. – Как я скажу об этом Уильяму?
Она представила холодное, отчужденное выражение лица лорда Гренвилла, когда сообщит ему, как небрежно обошлась с его подарком, вызвавшим столько восторгов у ее гостей. Настолько сильных, что кто-то пожелал владеть этим украшением. Или продать его, чтобы поправить свои дела…
– Если бы только Уильям не вспомнил о бриллиантах сейчас! Через несколько месяцев он бы и вовсе позабыл о своем подарке, и речь об этих украшениях никогда бы не заходила в нашем доме. А теперь, из-за этого бала у леди Пламсбери, придется объясняться с ним.
Она понимала, что не должна бояться мужа. Лорд Гренвилл со дня венчания не сказал ей ни единого грубого слова, хотя и стал после смерти Луизы раздражительным и порой не сдерживал гнева, если он был вызван кем-то из слуг.
Эмили надеялась, что Уильям хотя бы немного признателен ей за то, что она согласилась стать его женой и избавить от сетей многочисленных юных леди и молодых вдов, желающих занять место хозяйки Гренвилл-парка. Но следовало признать – их отношения были гораздо более дружескими в те далекие дни, когда лорд Гренвилл ухаживал за Луизой. Тогда он подшучивал над сестрами своей избранницы, приносил им игрушки и книги, и Эмили радовалась тем кратким минутам, когда могла обменяться с ним несколькими фразами, прежде чем леди Уитмен отошлет ее в свою комнату…
Весь остаток дня она так и этак представляла себе разговор с лордом Гренвиллом. Как ни убеждала себя, что лучше сделать это побыстрее, ей так и не хватило решимости попросить Уильяма прийти и поговорить с нею.
Вместо этого она отправила лакея с записками к своим подругам с просьбой явиться назавтра пораньше, не дожидаясь времени визитов. Сперва Эмили хотела посоветоваться с рассудительной Джейн, от Сьюзен и Дафны вряд ли стоит ожидать разумного совета, но после некоторых раздумий решила пригласить всех троих. Она от всей души поддерживала подруг в их больших и малых невзгодах, и вот теперь настала ее очередь полагаться на их суждения или хотя бы успокоить свое смятение их утешительными речами.
И потом, Эмили не могла отказать своим подругам в наблюдательности. Может быть, кто-то из них заметил, что во время бала один из гостей ведет себя необычно?
– Нельзя ли как-нибудь вернуть колье? – Эта мысль пришла в голову Эмили уже поздно вечером, когда она сидела в саду, наблюдая, как закатное солнце медленно опускается за кроны деревьев. – Если бы узнать наверняка, кто украл бриллианты, я бы выкупила их, и Уильям никогда ничего бы не узнал… Отец не откажет мне в просьбе и одолжит денег, и еще до Рождества я смогла бы вернуть ему долг. Но, скорее всего, ожерелье давно уже в Лондоне, в каком-нибудь ломбарде! Похитивший не станет откладывать возможность получить деньги, пусть даже ему дадут намного меньше, чем колье стоит на самом деле!
