Его встретил Джефф Коггесхолл. Несколько секунд они оценивали друг друга, как актеры, проходящие прослушивание на одну и ту же роль, взвешивая шансы соперника на успех, после чего Джефф провел Майка в конференц-зал. Войдя, Майк увидел попечителей, сидящих за овальным столом из орехового дерева. Их было пятеро, столько, сколько удалось собрать в такой спешке. Они кивнули ему и остались сидеть.
Майку подробно рассказали о должности, а затем с пристрастием допросили. По меньшей мере, три раза было сказано, что ему предлагается должность не директора, а временно исполняющего его обязанности. Майк подумал, что любой кандидат, достойный того, чтобы занять должность хотя бы временного директора, должен был усвоить эту информацию с первого раза. Но он слушал, не перебивая, ответил на все вопросы, продемонстрировал понимание нюансов. Он улыбался, смеялся, сыпал заверениями. Он вежливо кивал и сам задал несколько хороших вопросов; не успел он вернуться в Хартфорд, как уже получил эту работу. Майк Должен был как можно скорее приступить к своим новым связанностям. Во всяком случае, именно это сообщил автоответчик Мэг, застывшей футах в пяти от телефона. Майк только что переступил порог дома, где его ожидало двойное удовольствие: выслушать сообщение попечителей из Авери и лицезреть изумленную жену. Впрочем, изумление на лице быстро сменилось яростью.
Майку пришлось дать поспешные разъяснения, а затем, долго и бурно ссориться с супругой, которую он не удосужился посвятить в свои планы. Почему он этого не сделал было вполне очевидно. Мэг принялась бы отчаянно спорить с ним, доказывая, что она не может менять работу в середине учебного года и вообще не собирается уходить из школы, где ее все устраивает. Более того, как может Майк с таким пренебрежением относиться к своим обязательствам перед школой, которая нуждается в нем гораздо больше, чем какая-то там элитная академия? Если бы Майк знал, что попечители Авери способны на такие молниеносные действия, он бы оставил миссис Горзински только свой рабочий номер, а затем затеял бы кампанию по убеждению Мэг в том, что лично она только выиграет, если он получит работу в Авери.
После трех жутких дней, на протяжении которых они обменивались колкостями и язвительными замечаниями, супруги пришли к решению: Майк поступит на эту временную должность в Авери, а Мэг закончит учебный год в Хартфорде. В июне, если Майку предложат продлить контракт, они вернутся к этой дискуссии. Они договорились поочередно ездить друг к другу в гости на выходные, что, впрочем, было практически невыполнимой задачей для директора частной школы, пусть и временного, из-за необходимости присутствовать на субботних матчах. Майку показалось, что они оба в какой-то степени обрадовались грядущему расставанию. Разумеется, в школе Мэг придется принять на себя бурю недовольства, связанную с уходом Майка, зато она будет возвращаться в тихий дом, где не с кем ссориться. Что касается Майка, то это позволит ему с головой окунуться в осуществление своей давнишней мечты, не отвлекаясь на домашние дрязги.
Майк и Мэг познакомились в университетском городке Гановер, штат Нью-Хэмпшир. Их общий знакомый по Дартмуту давал вечеринку в честь Дня Благодарения. В Гановере они все поступили на курс, суливший им диплом магистра анитарных наук. Сюда явилось много учителей старших классов средней школы (в их числе и Мэг), рассчитывавших повысить свою квалификацию, а заодно и заработную плату; пришли и те, кто, подобно Майку, не решался засесть за диссертацию. Учитывая такую разношерстность слушателей, курс предлагал на выбор множество различных предметов. Студенты посещали то семинары по возрастной психологии, то изучали писательское мастерство. Поскольку Майк тогда еще не умел готовить, его вклад в вечеринку состоял из бутылки вина. Мэг принесла тыквенный пирог с начинкой из взбитых яиц. Это непривычное блюдо сначала привело участников вечеринки в замешательство, но затем пошло на ура. Мэг пояснила, что приготовила пирог по рецепту своей бабушки из Огайо. Он содержал почти смертельную дозу яиц и сметаны и на вечеринках пользовался неизменным бурным успехом. Мэг сидела напротив Майка за самодельным столом, наспех сооруженным из большого листа фанеры. Галдеж в комнате не позволял им поддерживать беседу, но большую часть вечеринки он провел, откровенно ее разглядывая. Сочетание в ее характере темперамента и нежности произвело на него неизгладимое впечатление, поскольку подразумевало сексуальный аппетит, изобретательность и способность удивлять. В какой-то момент Мэг встретилась с Майком взглядом, широко открыла глаза и улыбнулась в ответ, как бы спрашивая: «И что же?» Когда после обеда он к ней подошел, ей явно понравилось его общество. Он узнал, как ее зовут, что она изучает, чем любит заниматься в свободное время (играть в волейбол) и чем зарабатывает на жизнь (к этому времени она уже три года работала учителем в государственной школе в Льюистоне, штат Мэн). Увидев приближающийся тыквенный пирог, он слегка коснулся ее руки чтобы уберечь от столкновения, и узнал, что у нее очень твердые мышцы. После этого первого прикосновения у него в мозгу навсегда закрепилось представление о ней как oб очень напряженной, никогда не позволяющей себе расслабиться женщине.
В этот же вечер, как до, так и после того, как он убедился в том, что интуиция его не подвела, и он правильно оценил ее сексуальность, Майк также узнал, что она невообразимая грязнуля. Он понял: к тому, что она так хорошо и ухоженно выглядит на людях, следует относиться как к небольшому чуду. Ее каштановые волосы были подстрижены в аккуратное каре длиной чуть пониже ушей, ее лицо сияло свежестью и чистотой. А ее квартира, которую она снимала вместе с другой женщиной, показалась Майку достаточно чистой, пока она не открыла дверь в свою комнату, где весь пол от двери до кровати был завален каким-то хламом. Тут был весь ее гардероб вперемешку с проводами, протянутыми к различным электронным устройствам, тетради с отрывными листами (листы были уже оторваны и высыпались из тетрадей), и все это походило на какой-то диковинный ковер. Впрочем, в тот момент Майк лишь краем сознания отметил все это запустение, потому что Мэг уже шла к кровати, подняв руки над головой, снимая свитер и открывая его взгляду продолговатую белую спину. Однако через несколько часов Майк пришел в себя и испытал настоящий шок, обнаружив, что ее ванна наполнена сероватой жидкостью, которая, что было совершенно очевидно, стояла в ней уже много дней, если не недель. Там плавала какая-то пена, судя по всему, представлявшая собой следы множества принятых ванн, а умывальник был покрыт коркой из засохшей зубной пасты, косметики и обрывков салфеток; при виде этого Майка чуть не стошнило.
— У меня проблема со сливом, — донесся из спальни спокойный голос Мэг. — Уже давно.
После того как Майк, пытаясь ни к чему не прикасаться, воспользовался туалетом, он поинтересовался, как она умудряется принимать душ.
— А, оно каждый день понемногу выходит, — ответила Мэг, демонстрируя вынужденную бережливость в отношении естественных ресурсов земли, которой позавидовал бы сам Эл Гор.[14]
Все это вызвало у Майка глубокое отвращение, но он был настолько очарован темными сосками Мэг, изгибами ее бедер и шелковистыми волосами на ее лобке, что предложил сделать то, что сделал бы на его месте любой влюбленный. Он сказал, что вернется с тросом и порошком для прочистки труб.
