Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
Апеллес стоял под засыпанным комьями снега козырьком оружейной лавки и смотрел на Делламорте. Вот он приблизился к стене. Вот тускло блеснули заклепки на левой манжете (он откинул с плеча плащ и, кажется, расстегивает рукав). Дальше не видно. Заклепки перестали ловить свет – всадник приложил руку к стене. Апеллесу показалось, что при этом он прислонился к ней и лбом, да только зачем ему было это делать – разве что он так устал, что не мог продолжать, не отдохнув хотя бы эту долю секунды? Но с чего бы? Апеллес понял: он был ранен, в левую руку. Тем временем вспыхнули стеклянные шары на внешней и внутренней стенах – ночи исполнилось четыре часа. Делламорте пропал. Вскоре башня начала содрогаться, и Апеллес ушел: на остаток ночи у него было срочное дело.
5. Атака: Son lo spirito che nega[44]
Пятый, южный шар на стенах только начал перенимать эстафету у четвертого[45], когда и без того плохо спавший город проснулся: как будто у небесного свода лопнула барабанная перепонка, так резко и окончательно прозвучал взрыв. Люди, эфесты, гипты, метисы и квартероны Камарга забыли, что в городе объявлен комендантский час, и повысыпали из домов, опасаясь, что вслед за этим взорвется уже над головой, куда обрушится родной потолок.
На улице оставалось прежним все, кроме линии горизонта: теперь на ней не втыкалась вершиной в беременные снегом тучи башня библиотеки – той самой Великой библиотеки, что появилась на реке Кама еще до того, как там возникло укрепленное поселение.
Между тем кладка библиотеки была скреплена не только ласточкиной слюной и яичным желтком, но и старой созидательной силой, которую могла одолеть только другая созидательная сила, более мощная, превратившаяся в силу разрушительную. Смотрите: ведь краснокирпичная башня не рухнула целиком, рассыпавшись на куски, а была косо и чисто… разрезана наискось и пополам, как ножом. И весь Камарг ощутил себя арфой, которой чьи-то железные пальцы разорвали струны; будто несчастливый враг какого-то садиста, город почувствовал, как ему аккуратно переломили позвоночный столб. И конечно, никто из застывших в столбняке людей, задравших голову и созерцавших кроваво-красный срез башни, не ожидал, что библиотека превратится в вулкан, в последнем самоубийственном порыве изрыгающий в небеса внутренности.
Вверх летели легкие бумажные памфлеты и тяжелые окованные тома, струились развязанные свитки, гремя цепями, пушечными ядрами устремлялись в ночь стиснутые драгоценными окладами инкунабулы. Стража металась, не зная, что делать, – в грохоте и хаосе, последовавшем за усекновением шеи башни, не сразу заметили разрушение главных городских ворот – те вынесло наружу, но не аккуратно, как башню, а так, будто кто-то с корнем вырвал из земли упирающееся растение. Разнесло прилегающие части стен у дороги и изрядный отрезок стен городских; в тартарары провалился лабиринт-привратницкая. Немало тысячников погибло, но те, что остались, рассредоточились и ограничили периметр города лично, выставив перед собой, внутрь города, мушкеты, стрелявшие «жалами правды» – гибкими хвостатыми дротиками с частым металлическим оперением, очень непопулярными среди населения (и прозванными совершенно непочтительно).
Народ попятился. Да, как бы ни были хороши тысячники, как бы ни скрывали их лица вывязанные из медной нити забрала, но мушкеты подрагивали у них в руках (то ли от усталости, то ли от растерянности – командир Алой когорты находился во время взрыва на посту номер один, под библиотекой, и погиб одним из первых), и, навалившись гурьбой… зажав в кулаках по кирпичу из бывшей башни… люди наверняка задавили бы тысячу, пусть и понеся несоизмеримые жертвы.
Но цели у горожан не было, не было и предводителя. Да и будь он – куда бы он повел свою безропотную паству? За стенами метрополии ждала пустота, свистящий ветер в холодных полях. Не было в этом мире другого места назначения, кроме Камарга: это сюда, в Город, надо было бежать из мира, здесь была простая работа, простая еда, простые развлечения, простые деньги. И пускай камаргиты решили укрыться от мира на корабле, в днище которого зияла брешь (от понимания этого их отделяло несколько часов), но они хотя бы знали этот корабль. Население в панике кинулось врассыпную, а тысячники дали вслед толпе залп в воздух. Жала взлетали высоко, но в любом случае достигали человека – такая уж у них была механика. Положили еще полтора десятка человек, но кто их считал?
Тем временем доктор Делламорте, приложивший умелые руки к череде описанных разрушений, встретил остаток ночи в пустынном Монастырском переулке в историческом центре – единственном месте, где в городе никто не жил. Монахи, некогда помогавшие многонациональному Камаргу отправлять культы самых разных божеств, начиная от вездесущих Трех (Онэргапа, Хараа-Джеба и Перегрин-Ристана) и заканчивая более экзотическими, вроде Медейры, богини зеркальных отражений, покинули Камарг, когда культ Онэргапа вытеснил из столицы остальные верования – произошло это после того, как Красный Онэргап избавил город от какой-то страшной угрозы. Суть ее официально не озвучивали, да и было это больше ста лет назад.
Камаргиты так и не научились толком поклоняться Онэргапу, слишком уж странные вещи делались при его молчаливом потворстве и во имя него, но между делом позабыли прочих богов и героев. Говорили, что некогда, очень давно, в Камарге была своя религия, основанная то ли на каком-то убийстве, то ли на жертвоприношении, но помнили об этом лишь гипты, а слушать их ни у кого терпения не было. После изгнания монахов селиться в Монастырском переулке на всякий случай запретили – в светлое время суток там работали доставляемые под конвоем преступники, но на ночь их уводили, и переулок вымирал.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 90
