В тот вечер луна походила на прекрасное круглое лицо. Солдаты сидели у огня, каждый думал о своей семье. Ухал филин, его жалобные крики не давали Чжао заснуть.
Разогретый воздух клубился над долиной, тучи уплывали на восток. Чжао встал, поискал взглядом охотника. Тот отошел подальше в лес, чтобы принести дары Луне, и теперь молился, стоя на коленях. Дождавшись конца ритуала, Чжао спросил, может ли задать ему один вопрос.
— Конечно, господин офицер. — Охотник кивнул. — Конечно, я отвечу, если только смогу. Боюсь, вы будете недовольны.
— Как-то раз один человек — такой же охотник, как ты, меткий стрелок и неутомимый следопыт, — удостоился чести убить животное, разорявшего его деревню. После долгих трудов ему удалось его выследить. На вершине утеса сидел великолепный орел. Его черное оперение напоминало кольчугу, глаза блестели, как острие кинжала. Охотник знает, что может снять его одним выстрелом. Как, по-твоему, должен он убить эту птицу или нет?
— Конечно, господин офицер, — без малейших колебаний ответил охотник. — Это наше ремесло, — добавил он. — Охотники не знают жалости.
Чжао обхватил голову руками и задумался.
Аямэй ждала юношу перед храмом. В кронах деревьев гулял ветер, и лес напоминал встревоженный океан. Из долины наползал туман, и вершины гор стали похожи на островки.
Туман добрался до моста, где неподвижно, как изваяние, стояла Аямэй.
— Убирайся! — сердито приказала она.
И туман отступил.
— Солнце! — воскликнула девушка. — Освети все дороги!
Показалось солнце, и тьма рассеялась.
Потом наступила ночь. Аямэй разожгла огонь, и ее черная, колеблемая ветром тень заплясала между храмом и мостом.
Занялась заря. Встающее из-за святилища солнце осветило покрытую росой фигуру Аямэй.
Так прошло два дня. Она по-прежнему ждала перед храмом.
Преследователи Аямэй не отступались. Стояла середина октября, но погода была на удивление жаркая и сухая. Казалось, лес вот-вот загорится. Отряд Чжао медленно продвигался вперед, стараясь держаться в тени гигантских деревьев.
— Как странно, господин офицер, — сказал охотник, с тревогой озираясь вокруг. — Вы заметили этот клен? Он как будто исходит потом.
— Не вижу ничего необычного — при такой-то жаре, — ответил Чжао, вытирая лоб.
— С осенью в этом году творится что-то…
— Ничего особенного не происходит. В этом году лето затянулось, только и всего, — нервно оборвал его Чжао.
— Нет, господин офицер. Вы заметили цвет неба, земли, деревьев? В любую минуту может начаться пожар. Уже который день над нашими головами кричат птицы. Вы чувствуете — лес больше не спит. Ему все труднее дышать, у него жар, у него бред. Воздух обжигает! Скоро огонь окружит нас!
— Замолчи! Снова твои суеверия!
— Господин офицер, уйдем отсюда, прошу вас. Я чувствую — произойдет что-то страшное… Гора гневается, господин офицер!
Чжао почувствовал раздражение, но справился с досадой и, смягчив голос, успокоил охотника:
— Не бойся, ничего с нами не случится. Скажи солдату, чтобы принес мне бинокль.
Аямэй опустилась на колени перед алтарем и обратилась к богине:
— Я ухожу! Моя кровь закипает. Мне пора. Я поняла, что не должна останавливаться — никогда. Я поднимусь на самую высокую гору, доберусь до Небесных врат. Оттуда я увижу землю, гору, реки и океан. Увижу, как он идет по вершине и поет. И тогда я крикну: «Иди ко мне, я жду тебя у Небесных врат!»
Чжао внезапно проснулся. Листья бесшумно падали на землю, из темноты леса доносилось тихое пение охотника:
Милая незнакомка
Опустила в реку белые ноги.
Блестит среди туч луна —
Так далеко-далеко, что никому до нее
не достать…
Высоко в небе, прямо над головой Аямэй, висел лунный серп, она сидела и расчесывала свои черные волосы. Ночной ветер раздувал ее длинное красное расшитое золотыми нитями и цветками хризантем платье.
На заре девушка прошла по мосту и направилась к первой вершине. Она поднималась, борясь с бившим в лицо ветром, цеплялась руками за ветки, чтобы не упасть. Кусты рвали платье. В растрепавшихся волосах запутались красные листья, шипы и колючки. Она задыхалась, пела, соскальзывала вниз, снова поднималась и стремительно неслась вперед. Туфли она давно потеряла.
Ветер усиливался, сгибал до земли деревья, листья срывались с веток и со свистом носились по воздуху.
— Осторожнее, господин офицер! — прокричал охотник Чжао. — Начинается буря. Не упадите…
Стоя на скале с биноклем у глаз, Чжао отыскивал расположение своих людей. Двое солдат у него за спиной смотрели в другую сторону. Еще двое присели на корточки и попытались развернуть карту, но резкий порыв ветра мгновенно разорвал ее в клочья.
— Господин офицер… спускайтесь! — срывая голос, кричал охотник. — Это опасно.
Рев горы заглушал его крик. Наконец один из солдат обернулся.
— Спускайтесь! — Охотник отчаянно махал руками. Солдат улыбнулся.
— Глупец, спускайся!
Тот отвернулся.
Чжао наблюдал, как скрючиваются под ударами стихии деревья. Он медленно переводил бинокль с одной горы на другую, и наконец его взгляд остановился на самой высокой вершине.
Он добавил резкости, и его взору открылась громада цвета осенней ржавчины. Огромные валуны неслись по склону в бездну. Внезапно на вершине возникла фигура женщины в платье огненного цвета. Чжао ясно разглядел ее голые окровавленные руки и ноги, гриву бесконечно длинных волос, изодранный в клочья шлейф. Она обернулась.
— Есть! — воскликнул Чжао, едва не выронив бинокль.
Женщина смерила лейтенанта взглядом, и он в мгновение ока позабыл всю свою прошлую жизнь. Черные глаза смотрели на Чжао неотрывно. Губы были алыми, как цветок.
Она улыбнулась.
— Вы что-то заметили? — крикнул солдат на ухо Чжао.
Лейтенант опустил бинокль и обернулся.
— Нет, ничего, — ответил он.
