Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
Бабищи переглянусь, и стали громко чавкать.
Мы с Сёмой ждали вердикта.
— А хули вы сюда пришли? — Наконец, спросила нас бабопидор в горох, и снова шевельнула бровью.
— А мы слыхали у себя в Мостках, что круче «Старого Замка» клуба нету. Что самые красивые девушки тут тусуют, и что тут роскошно и богато очень… Мы посмотреть приехали, потом в Мостках всем нашим расскажем. — Я уже не знала, чо такого сказать этой машине для убийства, чтобы она выпустила нас с Сёмой отсюда живыми.
— И в Саратове всем расскажи. — Вдруг подала голос вторая бабопидор, с татуировкой на пальцах. — Ты всем там расскажи, что «Старый Замок» — это… Это… — Словарный запас у бабы закончился, поэтому она просто выплюнула свою жувачку в середину моей пышной причёски, и закончила: — Можете уёбывать отсюда.
— Спасибо, тётенька!!! — Заорала Сёма, и понеслась к выходу, не оглядываясь назад.
Я её не винила. Потому что поступила точно так же.
Мы вылетели из «Старого Замка», проебали Сёмины лаковые сабо, споткнулись и упали раза по два, но довольно-таки быстро добежали до ООО «Пятачок».
— Поссым, и по рыбке? — Виновато спросила я у Сёмы, глядя как она трясущимися руками стягивает с себя штаны фирмы «Хунь Пынь Чоу».
— По пивку, и в Москву. — Твёрдо ответила Сёма, и тихо, по-фашистски, пукнула. — Ебала я в рот такие километровые хуи, ага.
… Вы были на даче у моего деда? Конечно, нет. Что вы там забыли? Я и сама там не была уже лет десять. Да и не пустил бы вас мой дед к себе на дачу…нахуй вы там ему были бы нужны?
А вот я бы пустила.
И настоятельно рекомендовала бы посетить знаменитый клуб «Старый Замок».
Ведь, если вы никогда не были на дансинге в «Старом Замке» — вы прожили бессмысленную жизнь.
Поверьте моему опыту.
Глава одиннадцатая
9.04.2009, четверг, 11:15
«В этот день теплом вашим я согрет, мне сегодня тридцать ле-е-е-ет».
Ещё б я не вспомнила гимн тридцатилетних. С утра на телефонный звонок поставила. Ха.
Вот и всё. Больше в моём возрасте не будет циферки 2, стоящей в разряде «десятки». Плохо это или хорошо? Скорее, наверное, похуй. От моего мнения ничего не изменится. Сейчас пойду гулять с собакой, потом буду пылесосить квартиру, потом…
Тесто. Тесто, блять. Тесто надо поставить для пирогов. Сроду не пекла никогда. Опять говно получится, к гадалке не ходи. В прошлом году торт пекла вишнёвый. Пришлось гостям его в темноте жрать. Такой позор при свете не показывают. Всё развалилось. Господи, почему у меня все бабы в семье такие рукодельные, а? И пекут, и шьют, и вяжут сами… А потом приходят ко мне в гости, и хари плющат. Дескать, салаты твои — дрянь, пирог у тебя позорный, и вообще: все люди как люди, а Лидка у нас не пойми в кого такая. Ни торта испечь, ни носков красиво заштопать не может.
Вот эти совдеповские пережитки прошлого меня убивают. Штопанье носков. Творог из прокисшего молока в марлевом мешочке, висящий над раковиной, и сочащийся кислой сывороткой. Кипячение простыней по субботам.
Носки можно выбросить и купить новые. Творог тоже можно купить в магазине. Вместе с отбеливателем «Ваниш». А можно вообще не покупать белое постельное бельё. У меня, например, оно всё чёрное. Готично и практично.
Права родня, права. Все люди как люди, а я как хуй на блюде. И руки у меня растут из жопы.
Сын домой друзей притащил. Хочется послать куда подальше всю эту начальную школу, но почему-то неудобно. Пылесосю, лавируя между Пашей, Кириллом, Андреем, ещё одним Андреем, игрой «Сони Плейстейшн» и собакой.
Убью.
Убью вас всех. И чадо родное не пощажу. Какого вы именного сегодня припёрлись ко мне домой? У-у-у-у-у-у…
«Мне сегодня тридцать ле-е-е-ет!». Телефон разрывается. Пылесос гудит, сука. Дети орут. Ненавижу детей.
Это папа. Смущённо спрашивает, можно ли ему зайти. Впервые за всё утро улыбаюсь. Папа приходит через полчаса. Неловко меня целует куда-то в ухо, дарит цветы и конверт с деньгами. Вечером приходить наотрез отказывается. «Нужна тебе моя рожа на твоём празднике жизни? Это твой день. Пей-гуляй. И назад не оборачивайся».
«Мне сегодня тридцать ле-е-ет!». Это уже мама звонит. «С днём рождения, бла-бла-бла, желаю бла-бла-бла, много не пей, тебе ещё завтра ребёнка в школу провожать».
«Мне сегодня тридцать ле-е-ет!» Номер украинский. Женский голос с акцентом. Это Оля, старая знакомая. «Поздравляю, бла-бла-бла, желаю счастья, в мае приеду в гости».
«Мне сегодня…» Выключаю телефон. Выключаю пылесос. Выключаю мозг.
Стакан сухого мартини, сигарета, и на балкон. На асфальте под балконом вижу корявую надпись «Мама, поздравляю с днём рождения! Андрей».
Улыбаюсь во второй раз. Ишь ты, и ведь молчит, засранец, как ни в чём ни бывало. Ждал, когда я сама увижу. Злость стала проходить. Сигарету затушила, только прикурив.
Снова включаю телефон, не забыв поменять на нём сигнал вызова на какой-то заунывный нокиевский проигрыш. Через минуту телефон зазвонил. Это Настя.
«К тебе придти? Помочь с готовкой? Что принести? Тапочки есть? Свои взять? Я фен тебе купила — тебе же нужен фен? Всё, уже иду».
Да, — отвечаю. Прийти. Помочь. Ничего. Тапочек нет. Бери. Фен нужен, спасибо. Жду.
Через три часа придут гости. Салаты не готовы. Тесто не поднимается. На лице остатки вчерашней косметики. Махровый халат и тапочки. Собака не дотерпела до прогулки. Лужа в прихожей. Детские крики «Куда ты жмёшь?! Влево, влево уходи!»
Размытое отражение в зеркале. Размытое и дрожащее.
Мне сегодня тридцать лет…
* * *
9.04.2004, пятница, 16:42
Волнуюсь-волнуюсь-волнуюсь! Кафе заказано на шесть вечера. Только что позвонил Серёжка, сказал что не придёт. Жена заболела. Олеська смс-ку прислала «Стою в пробке на Садовом. Опоздаю». Ершова с утра уже бухая. Щас кофе пить будет, визин в глаза капать, и просить у меня белый сарафан под свои красные туфли.
Сижу возле большого зеркала, и вижу в отражении как Сёма сосредоточенно укладывает мои волосы в подобие вечерней причёски. По-моему, у неё получается.
В туалете орёт Ершова. Не может открыть дверь, и орёт. Нахуя её вообще надо было запирать? Кому ты тут нужна-то? И чё я там у тебя не видела, даже если и войду? Не поднимаясь со стула, кричу Юльке чтоб повернула ручку двери до упора влево, и потянула на себя. Вопли в туалете утихли.
Звонок в дверь. Кричу Юльке: «Открой, это Машаня пришла!», и тут же морщусь. Сёма воткнула мне в голову пятнадцатую шпильку. Я считала.
«Ну, сестра, с юбилеем тебя» — говорит Машка, и суёт мне в руки коробку, поясняя: «Там фен. Тебе же нужен фен? До двадцати пяти дожила, а приличного фена не имеешь. Радуйся, что у тебя есть такая добрая и заботливая сестра».
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
