Слово «инструмент» знакомо жандарму по местному духовому оркестру, который репетирует в пожарке. Поэтому я могу применить его с полным правом, а то бы это плохо кончилось: мне пришлось бы подразумевать что-то, связанное с деревом, с топором или с отпиливанием сука, на котором сидишь. Или мне пришлось бы писать про забивание голов и прочее свинство, что мне было бы неприятно. Господин барон Принцхорн из Партии свободы Австрии, я вам докладываю: Kontaktmagazine постоянно играют словами, подразумевая совсем не то, что говорят, почему бы им сразу не сказать то, что они имеют в виду? Почему бы вам сразу не сказать нам, чего вы хотите, господин Принцхорн? Завладеть всей страной и трахать её, ведь этого? Итак, слушатель этих слов как бы ребёнок, к счастью совершеннолетний, который не знает, как велики строительные камни, которые он выломал из игрушечной каменоломни, полученной в подарок на день рождения. Даже Погружённый в себя может сказать эти слова Уединённому, Воспарившему, а потом опять никто никого не слушает. Я могла бы целыми днями помалкивать под этим человеком, думает женщина, приблизительно столько, сколько длилось его изначальное неправильное развитие, которое, видимо, было заложено ещё в детстве, как мне говорит справочник по психологии, который я купила в книжном магазине за триста сорок австрийских шиллингов и проконсультировалась прямо в метро, ну да, я прикидываю: может, это продлится у него до семидесяти, потом гормоны постепенно уйдут в другое место, или пойдут на убыль, или просто все выйдут. Он не знает пощады, ни к кому, этот мужчина. Он, так сказать, фанат самого себя, которому лишь изредка выпадает случай разразиться ликованием, примерно в таких речёвках: «Я самый непревзойдённый мастер в ваших чувствительных органах, которые я, со своей стороны, обозначил бы как приемлемые, но лишённые чего-то особенного. Это касается вас обеих, Герти и Габи, и у меня есть возможность сравнивать и другие возможности, которые я ещё далеко не все использовал. Но что толку, всё равно всё кончается могилой. Как с моей мамой. Всё кончается как предмет, каким я ощущаю своё тело, которое в любой момент может выломиться из-под меня, если я не успею быстро расстегнуть ширинку. Потому оно так хорошо и функционирует. Оттого, что я им так владею, оно достойный противник, моё тело, оно даже для меня самого непредсказуемо. Лучше я подышу для него прочный фундамент, пока не случилось страшное и не рухнул мой памятник в полный рост, который я взорвал сам. Пока меня не поглотила пустота. Мне приходится всё время куда-то бежать от неё, а вот собственность могла бы меня при случае удержать. Она бы лучше всего удержала меня от падения в эту яму, кишащую змеями, которых вычерпывают вёдрами, из которых они свисают через край. Это ловчая яма, которая мне часто снится. Понятия не имею, кто мне её вырыл. Может, я сам, раз она мне снится? Может, мёртвые змеи олицетворяют избыток собственности, которой я завладел? Но ведро дырявое, и жижа вытекает, а змеи остаются и показывают мне рай, только фруктовые деревья мне придётся посадить там самому. Или я найду кого-нибудь, у кого они уже есть: имущества достаточно не бывает, ведь после самого трудного мы, как правило, умираем, это бесчеловечно, и лучше бы мы бросались на других людей, чтобы отнять у них то, что имеют они. Так, женщины, никто не может так мастерски сыграть на вас, как я. Я решаю всё: где, когда и как часто. Я лучший из всех, кто у вас был, и другого у вас не будет. Я знаю себе цену, и я всегда говорю: я чародей».
Теперь жандарм снова должен зайти к Габи, которая временами страдает детской пресыщенностью, когда уже не знаешь, чего хотеть. Но сегодня она хочет как раз меня, думает мужчина. Что я для неё такое? Озорник с ямочками, в которые ей так и хочется впиться зубами? Могла бы и сама пошевелиться подо мной. Мне бы даже хотелось на это взглянуть. Так. Сейчас мы это устроим. Габи надо уходить, к ужину её всегда ждёт мать. Да-да. Ну, хорошо. Она уже уходит, Герти. Смотри, она уже идёт к двери и даже не взглянет на тебя, а по мне так ты можешь потом, чуть позже, снова завладеть моим парнишкой, этим беззаботным свистуном, ему всё нипочём, хоть он и устал, будь он неладен. Не беспокойся, он скоро снова будет тебя ждать, правда не сейчас, может, даже не сегодня. Пожалуйста, войди в его положение. Я ведь уже не так молод. Ну хорошо, хорошо, тогда сегодня. Попозже. Это я тебе обещаю. При случае. Парень не знает ни тревог, ни забот, он у меня встаёт только на тебя, чему ты, кажется, веришь, а от тревог и забот он бежит, как целая политическая партия, это он мне недавно поведал, перед тем как основательно оплевать Габи, злой мальчишка. Ага. Попрощайся с Габи, пожелай ей счастья. Ведь она уходит. Не будь такой подлой. А мне ты не хочешь пожелать счастья? А ведь я почти всё время работал! Это тебе что, пустяки? Что, у тебя снова прорезался голос? И он тебе нужен для того, чтобы как следует наорать на меня? Ну, погоди! Сейчас я вернусь и пройдусь по тебе выбивалкой для ковров. Недавно я присоединил твой голос к моему, ты же отдала его добровольно, а мне и мой собственный не понадобился. Вот именно. Он был у меня, голос, ты мне его отдала, зачем он тебе снаружи, чтобы впустую вопить. Что, я тоже стонал? С чего бы это мне стонать? Что это твой дом, я верю тебе на слово, я слышал это как минимум пятьсот семьдесят раз. Да, я знаю это. Ему нечего было бы добавить, дому, если бы он имел голос. Он согласился бы со мной, скорее всего. Тогда бы было меньше шума.
Итак, если ты хочешь ещё и непременно сейчас, то ничего не поделаешь. Хотя я внятно сказал: потом, но ты же не слушаешь, ты не хочешь слышать, ты хочешь осязать: пока меня не побили, прочищу-ка я тебя ещё разок. Твой подвал мы пока для этого не использовали. Твои своды, которые ты называла твоей самой большой ценностью. Движение не повредит, поэтому я и предпринял эту поездку. Я ещё научу тебя терпению, потому что скоро заставлю тебя ждать часами, днями. Только потому, что по дороге я случайно встретил Габи, может, она и подстерегала меня, я же не виноват. Ну вот, потом опять она откуда ни возьмись стоит у моей машины, я даже не слышал, как она подошла, потом она стояла там почти каждое утро, якобы направляясь к автобусной остановке, а потом сбегала со мной, ей непременно хотелось со мной поехать. Коли уж я там оказался. Я же не виноват. Это было некстати. Лучше бы она не ездила со мной. Что я мог поделать. Ах да, я уже знаю, что ты любишь больше всего. Посмотри, что тут у меня в руке, совсем мокрое, не говоря уже о боли, которая меня удивляет, потому что болеть вроде нечему. Я снова озадачен: здесь, у тебя внизу, как у мальчика, да ещё в окружении таких густых зарослей. Заросли щедрые и волнующие, хоть и не для меня, но есть в этом одно преимущество. Я бы туда спрятался, если бы мог. Представляю, там таится что-то необозримое, страшное, стройка, не забетонированная как следует яма, в которую я боюсь провалиться. Обойду её кругом, выберусь и буду радоваться, что пронесло мимо рта. Когда надо мной смыкаются домиком две ноги, я чувствую себя в укрытии. Но раздеваться всё же не стоит. Смотрю я на тебя: а ты уже заранее разделась. Ты рискуешь. Почему ты срываешь с себя одежду, как только завидишь меня? И ещё, ты что, хочешь унизить меня твоими ласкательными именами? Было бы намного проще, если бы ты оставалась одетой. Ничего не поделаешь. Тебе придётся самой отодвинуть в сторону и подержать все эти причиндалы, загораживающие мне вход, если ты хочешь, чтобы я зашёл в гости. Может, потом я ещё раз загляну. Я не смотрю тебе в лицо, я смотрю ниже. Я говорю тебе половину правды: это твой дом, за который я плачу полную цену, но выше я бы не поднялся. Разве что чуть выше. Парного катания со мной не получится, даже если бы ты была ещё легкомысленнее. Ничего не выйдет. Я слишком скор для тебя, мне каждый день приходится управляться с дорожным движением, а там тоже скорость. Я слишком часто отсутствую. Я рвусь от себя прочь, ещё даже не добравшись до себя как следует. Я бы и от тебя улизнул, да не смею смыться. Ведь твой дом за мной не бегает. Это можешь делать только ты. Только когда я умру, мои органы больше не найдут применения среди вас, женщин. Тогда вы наконец угомонитесь. Тогда и я упокоюсь.
