Постепенно мы обзавелись подземными комнатами, которые стали отправными точками туннелей. Иногда, не в силах подняться на поверхность, мы устраивались в них на ночлег. Раз в неделю мать опускала в дыру у забора пакет с едой, говоря:
— Тут кое-что перекусить, сынок.
Я носил очки от солнца, ослеплявшего после темных туннелей. Грязь облепила меня с головы до ног, грязь скрывалась под ногтями и за ушами. Мой вид расстраивал мать.
— Может быть, вам больше не стоит курить марихуану, сынок? — робко спрашивала она, спуская вниз очередной пакет.
— Не знаю, — пожимал плечами я, — вряд ли дело в марихуане.
Я не знал, как объяснить ей, что впервые после окончания колледжа по-настоящему счастлив. У меня появилась цель — я копал. Не думаю, что она поняла бы.
Довольно часто мы находили послания из прошлого. Эми придумывала историю для каждой новой вещи, после чего мы снова закапывали ее у самой поверхности — так, чтобы отблеск солнечного луча на боку какой-нибудь серебряной чайницы привлек внимание.
Мы никогда не думали, что найдем столько емкостей с монетами. Старые люди закапывали их на черный день, а после забывали место. Заплесневелые десятки и двадцатки, перетянутые резинками; горшочки, плотно запечатанные парафином. Пластиковые контейнеры из «Макдоналдса», железные прутья, кости людей и животных, и даже полуразложившийся труп Джаспера Коули — пьяницы, пропавшего несколько месяцев назад.
Мы не нашли на его теле и одежде, покрытой грязью и жуками, следов насильственной смерти. Джаспера обнаружила Эми, которая долго скребла лопатой его подошву, пока не поняла, что перед ней труп. Осторожно, боясь, что тело развалится на глазах, мы с Хантером извлекли тело Джаспера из земли, завернули в целлофан и прислонили к стене в одной из подземных комнат, пока не решим, как с ним поступить.
Хантер предлагал вытащить тело на поверхность, чтобы Джаспера Коули зарыли под землю, как полагается.
— Он и так под землей, Хантер. Чем не похороны? — возразила Эми.
Однако Хантеру не понравился ее ответ, и мы выкопали в полу глубокую могилу, куда положили тело, прочитав над ним положенную случаю молитву, после чего у нас стало легче на душе.
В обед мы поедали бутерброды, прислушиваясь к шумам, издаваемым людьми и машинами на поверхности. Мы прорыли искусно засыпанные лазы во всех концах города, и нам ничего не стоило подняться вверх. Однако мы туда не рвались, предпочитая копать и выбираясь на поверхность только ночью, чтобы избавиться от лишней земли. Мы опустошали мир под землей, чтобы наполнить тот, что был над нами.
Когда наши лопаты стесались до ручек, мы купили новые — на деньги из запечатанного горшочка.
— Титановые, самые надежные, — сказал отец, спуская лопаты в дыру.
Кроме лопат, он принес упаковку батареек, запасные фонарики и свечи.
— Мы с мамой толком не понимаем, чем вы тут занимаетесь, — прошептал он, низко нагнувшись над дырой, — но что ж теперь делать? Лишь бы ты был счастлив. Если тебе доставляет радость копать туннель, значит, так тому и быть.
Его рука опустилась, и я пожал ее. Наконец он зашагал к дому по поверхности, а я направился в ту же сторону, но уже под землей, воображая, что мы ступаем след в след.
Вечерами после дня напряженного труда мы собирались за ужином в одной из подземных комнат и обсуждали работу. Мы любили говорить о земле, ценили восхитительное чувство, когда лопата вгрызается в новый пласт. Неожиданно дерн сменяется глиной, и ты чувствуешь, что причастен к этому. Земля понемногу открывала перед нами свои секреты. С этим не могли сравниться никакие наркотики. Впрочем, мы не отказались от травки, иначе нечем было бы занять ночи.
Мы курили марихуану, которую сбрасывал в один из лазов брат Эми. Мы не рассказали ему про туннели — не хватало еще, чтобы он с дружками решил, что нашел подходящее местечко для курения, а нам пришлось бы выгребать оттуда жестянки из-под пива и использованные презервативы. Мы просто сообщили ему, что это наше новое место сбора, и он не стал приставать с расспросами.
По вечерам, смоля косяки, мы с помощью фонариков устраивали на стенах туннеля настоящее шоу марионеток. Хантер мог пересказать «Апокалипсис сегодня» от начала до конца при помощи рук, а мы с Эми, затаив дыхание, смотрели, как пляшут на стене причудливые тени.
— Ужас… ужас, — бормотал Хантер, изображая сцепленными пальцами лысую голову Марлона Брандо.
Мы были любопытными троглодитами. И когда мы наконец-то засыпали, нам снова снились туннели — бесконечные, совершенные туннели, которые выводили нас в неизведанные места, где — мы знали точно! — нас ждало райское блаженство.
Эми, специалист по тендерным исследованиям, уверяла, что всему этому, несомненно, можно отыскать фрейдистское толкование, но я ее не слушал. Туннели — это всего лишь туннели и ничего больше.
Однажды вечером Хантер копал рядом с Эми, которая ровняла стены совком. Внезапно лопата уперлась во что-то твердое, и Хантер решил, что наткнулся на камень. Он взял лопату поострее и попытался обойти трудный участок. Спустя час Хантер понял, что ему попался камень диаметром футов двадцать.
— Нечего себе валун, — заметил он Эми, но продолжал копать, обрадовавшись новому развлечению.
Наконец камень поддался, и в туннель брызнул солнечный свет. Хантер высунул голову наружу и оглядел цокольный этаж дома Корнингов, примыкавший к комнате для игр. Оказалось, Хантер пробил шлакобетонную плиту.
Маленькие Корнинги замерли, забыв про настольный футбол.
— Простите, — сказал Хантер, — кажется, я ошибся домом. Мне жаль.
Не на шутку расстроившись, Хантер с Эми быстренько закопали за собой туннель. Вечером мы сидели в одной из подземных комнат и гадали, как сурово накажут маленьких Корнингов за проломленную стену. До сих пор мы не задумывались о последствиях. Возможно, мы заигрались. По мне так наверняка.
Затем пришел студеный ноябрь. Мы жались друг к другу в своих спальных мешках — покрытые коркой грязи, стуча зубами — и ждали рассвета, или того, что казалось нам рассветом. Сказать по правде, мы просто не знали, что делать дальше. Мы копали, пока лопаты не падали из рук, а затем валились спать. Я ощущал ровное дыхание и биение сердец товарищей. Не знаю, бывал ли я когда-нибудь счастливее, чем в эти часы — грязный, замерзший, почти слившийся с землей, на которой лежал. Очень сомневаюсь.
Становилось все холоднее, зато рытье пошло быстрее — металлические черенки легко поднимали замерзшую землю. Деньги почти закончились. Теперь родители обеспечивали нас только самым необходимым, оправдываясь тем, что им трудно содержать троих взрослых, только один из которых приходится им сыном. Я не винил их за скупость. Мы исчерпали все возможности наших подземных игр, давно это поняли и продолжали копать по инерции.
Вечером мы неизменно возвращались к яме. Ужинали, грызли печенье, пили воду, любовались на звезды. Иногда вылезали на поверхность и смотрели на мягкий свет, струящийся из окон, затем снова спускались в туннель. Припасы кончались, лопаты затупились, тела устали.
