Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
— Да уж… — вздохнул Курт.
— Споешь мне потом баллады про меня, — попросил отшельник. — Интересно же…
— Я плохой бард, — огорчился Курт. — Верней, совсем не бард, и сида у меня нет.
— Ничего. Не страшно, — промолвил отшельник. — Я давно не слышал, как поют люди — только ветер и птиц. А с балладами этими вот что еще интересно: все эти сражения я считал своими неудачами, проигрышами, бедой.
— Почему? — удивился Курт. — Разве вы не побеждали?
— Побеждал, — вздохнул отшельник. — Большой кровью. Это не те победы, которыми мне бы хотелось гордиться. У меня были другие… Солурга, Арам, Сибил, стояние у Анголока… Почему нет ни одной песни о моих настоящих победах? Обидно. Неужели победа, не политая ничьей кровью, даже в памяти людской победой не считается? Обидно. В Солурге не было ни одной жертвы. Арам мы захватили ночью. Погибло пятеро наших и трое врагов. Сибил — ни одной жертвы. Ангалок — одна жертва: вражеский полководец покончил с собой от досады и злости. Ни одной песни о том, как правильно побеждать.
— Смешная штука — история, — сказал посох.
— Всех бы этих историков… — вздохнул отшельник.
— Но если побеждать без жертв правильно, тогда зачем вы убили всех этих наемников? Они ведь обещали уйти, даже в плен просились. — Курт не мог удержаться от этого, как он сам вполне сознавал, бестактного, вопроса.
— Ну, конечно, в плен… — фыркнул отшельник. — Так я им и поверил… — и, немного помолчав, добавил. — Как полководец, я горжусь малой кровью своих побед, еще больше горжусь бескровными битвами. Глупый противник — не страшно. Страшно, когда умный. Умного без крови победишь — поймет, испугается, больше не полезет. Дурак полезет, конечно… ну так дурак — не страшно. Дурака бьешь — умные боятся. Так вот… как полководец, я горжусь такими победами. А как воин… Как воин я хорошо знаю, что нельзя оставлять поблизости от себя недобитого врага. Кроме того, я просто люблю убивать мерзавцев. Есть у меня такая слабость. Но ведь я сразу предупредил, что слухи о моей святости сильно преувеличены.
— А как же так вышло, что вы столько прожили? — Курт наконец решился задать тот вопрос, который волновал его едва ли не больше всего остального. Не бывает ведь такого! Любой скажет, что не бывает. А вот надо же…
— А я со смертью поругался, — смущенно заявил отшельник. — Зашла она ко мне как-то поболтать, а я тогда только-только сюда перебрался и сильно переживал, честно говоря, свое «исчезновение». Поэтому нервы у меня были ни к черту. В общем, оскорбил я ее чем-то и даже сам не заметил. Она свое в ответ — а я еще пуще. И еще. Тогда она ужасно обиделась и сказала, что больше ко мне не придет. Совсем.
— Чего только не бывает… — пробормотал Курт.
— Могу открыть одну страшную тайну, — доверительно предложил ему посох.
— Какую еще тайну? — пробурчал Курт. — Я за сегодня узнал их столько, что скоро из ушей посыплются.
— Жизнь — удивительная штука, — торжественно сообщил посох. — Помня эту тайну, проще разобраться со всеми остальными. Кстати, сейчас твоя очередь рассказывать о себе, так что давай, не тяни.
— А со мной пока ничего такого не происходило, — сказал Курт. — В смысле — ничего настолько интересного не происходило, — поправился он. — Зовут меня, как я уже говорил, Куртом. Сколько себя помню, всю жизнь слонялся с отцом из города в город. Матери совсем не помню. Отец говорил только, что была красавица, но ничего не рассказывал, а после таких расспросов напивался по-страшному и бил меня как сумасшедший, так что я быстро перестал интересоваться этой темой. Она у меня и в самом деле больная: слишком мне за нее больно доставалось. Отец у меня был менестрелем. Одним из лучших. Он бывал принят при лучших королевских дворах, в домах знатнейших вельмож. Но ему нигде не удавалось задержаться надолго. Он сильно пил и любил подраться, причем пьяному ему было все равно, кого бить — хоть бы и самого короля. Я вообще удивляюсь, почему его не повесили. Наверное, все-таки удача… однако из-за своего характера и привычек он постоянно скитался, и вечно был без денег, если не просто по уши в долгах. Он пытался меня учить, но толку было мало, бардом я так и не стал. А здесь, в Денгере, в драке его убили, и я остался один. Поскольку ничему путному я так и не выучился, а такого взрослого в ученики уже не берут, я и придумал пристроиться зазывалой для нищих. Садился рядом с ними — играл и пел. Иногда нам подавали больше. Иногда давали по шее. По разному бывало. При этом я был вроде и не музыкант, вроде и не нищий. Ни в одну гильдию платить не надо было. Да я и не смог бы заплатить, мне едва-едва на еду и ночлежку хватало. А недавно я встал и ушел из города. Сам не знаю, что на меня накатило. Вот встал и ушел. То есть… не совсем сам, мне одна нищенка, моя «соседка по кружке» сказала, что уходить пора, что раз война, значит в городе плохо будет… но она предлагала идти в деревню, у нее там даже вроде кто-то был, а я вдруг решил — не знаю куда, но точно, что не в деревню. А когда этот умирающий маг сказал — Джанхар, я понял, что иду в Джанхар. А еще, пока я сюда добирался, я убил человека. Наемника. Он на меня напал, а я убил его и разбил свой сид о дерево, нарочно разбил, потому что так было правильно, — Курт облегченно вздохнул. Тяжело объяснять другим то, чего ты и сам не понимаешь.
— Ну, вот — а говоришь, с тобой ничего не происходит, — усмехнулся отшельник. — А на самом деле вон сколько уже всего произошло. Не на одну поэму хватит.
— Скажете тоже, — смутился Курт. — Кто ж о такой ерунде поэмы сочинять станет?
— Как человек, о котором уже кое-что сочинили, сообщу по секрету — поэмы всегда сочиняются о ерунде. Да еще и перевирают все небось для красивости, историки хреновы… — проворчал отшельник. — А что касается тебя — поверь мне, это только начало. Твоя магия просыпается в тебе.
— Да нет в нем никакой магии! — возмутился посох. — Уж я бы знал, если бы была хоть крошка, хоть щепоть.
— Не спеши, — сказал отшельник. — Всему свое время. Даром он тебя, что ли получил? Такие вещи просто так не случаются.
— Это просто недоразумение! — возмутился посох. — Трагическая ошибка.
— А знаешь ли ты, уважаемый, что когда на вас напали, я был сильно далеко от этого места, и никак не мог не то что придти к вам на помощь, но даже и узнать что вы в этой помощи нуждаетесь, — промолвил отшельник. — Знаешь что, случилось потом?
— Что?
— Я оказался на скале. Прямо над вами. Летать я не обучен. Перемещаться в пространстве — тоже. Было что-то такое… вроде как звук рога. Далекий такой, будто из прошлого… Я так сразу тогда и подумал, что вот — молодой маг зовет на помощь.
— Невероятно, — объявил посох. — Почему же я ничего не ощущаю?
— Не знаю, — сказал отшельник. — Уж я-то точно не маг. Откуда мне знать?
А Курт вновь подумал про Всадника Облаков. Неужели тот и впрямь пришел ему на помощь?
Отшельник и посох долго еще спорили по поводу возможных магических способностей Курта, но он этого уже не слышал. Большое количество вкусной еды и усталость — лучшее снотворное всех миров, а рассказав о себе, он как бы выполнил на сегодня последний долг и мог спокойно покинуть этот мир и отправиться в причудливое странствие по мирам своих снов. Правда, в этот раз он был не один. Его сопровождал посох-оборотень, умеющий превращаться в кота и отзывающийся на кличку Мур, а также великий воин и полководец Санга Аланда Линард, который с легкостью поражал всех выползавших из сна тварей, метко бросая в них свой сияющий нимб. Больше всего Курта изумляло то, что нимб всегда возвращался обратно. А впереди скакал удивительный всадник, сотканный из теней и облаков. Он трубил в древний рог, воспетый в незапамятные годы позабытыми ныне менестрелями, и все сущее откликалось ему.
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98
