После взрыва в течение двух или трех дней на территории Европы и Северной Африки в верхних слоях атмосферы наблюдались серебристые светящиеся облака. В Сибири небо было покрыто тучами, и шли дожди, но вместе с тем было так светло, что на открытом месте свободно читался мелкий шрифт газеты. Тучи были освещены странным желто-зеленым светом.
Отправившийся в двадцатых годах на место падения метеорита профессор Кулик столкнулся со странными явлениями. Метеорита он не нашел, но нашел воронки, напоминающие кратеры. Использование магнитометров и зондирование воронок шестами обломков метеорита не выявили, более того: сразу же за болотистой поверхностью начинался слой вечной мерзлоты.
Кольцо бурелома, окружающее эпицентр взрыва, голые стволы умерших деревьев в самом эпицентре — все это, по мнению специалистов, совсем не походило на обычный взрыв. Казанцев пересказал результаты экспедиции Кулика достаточно точно, за исключением тех моментов, где он упоминал о мести бога Огды, который жег тунгусов невидимым пламенем. Тунгусы действительно рассказывали о мести этого бога, но месть заключалась в том, что он сжигал жилища людей, которые ходили к эпицентру взрыва. Возвращаясь, они обнаруживали пепелища.
Некоторое время Берия был в растерянности.
Нечему было взрываться в сибирской тайге в 1908 году! Там, кроме тунгусов с оленями, сроду никого не было, в районе этой самой Подкаменной Тунгуски.
Он показал материалы экспедиции Кулика Курчатову. Курчатов отнесся к гипотезе фантаста прохладно.
— Лаврентий Павлович, — Курчатов погладил бороду, которую отпускал на спор до взрыва первого ядерного устройства и не сбрил после удачных испытаний, — природные руды взрываться не могут. Это нонсенс. Если бы реакции атомного деления были возможны в урановых месторождениях, нашей Земли давно бы уже не было, а все мы давали отчет в своих поступках Господу Богу. А что касается космического корабля… Автор может себе позволить фантазии, он определил свой жанр как гипотезу. Надо сказать, очень игривую гипотезу. У меня слишком много работы, чтобы я так вот запросто начал подыгрывать автору и ломать голову над проблемой, которая не имеет однозначного решения. Похоже, все это действительно напоминало последствия атомного взрыва, но ведь нет ничего! Доказательства, если они и были, канули в прошлом. Не будем же мы искать иголку в стоге сена. Гораздо легче пойти в магазин и купить там новую. А вот ядерное устройство американцев мы благодаря вашим разведчикам заполучили, огромное им за то спасибо. Это снимает множество проблем, теперь мы можем больше внимания уделить термояду, и скажу вам, Лаврентий Павлович, урановая бомба покажется игрушкой в сравнении с водородной. Закрадываются даже сомнения, не выпустим ли мы джинна из бутылки? А то выпустим опрометчиво, а загнать его обратно уже не сумеем.
— Разумеется, — хмуро сказал Берия. — Особенно если ваши расчетчики принципиально не будут работать по субботам.
— Вы о Моте Агресте? — Курчатов пожал плечами. — Прекрасный математик, а если есть у него некоторые завихрения, так это же не страшно — сдвинем ему график соответствующим образом, и никаких проблем.
— А эти его крамольные идеи — искать следы космических пришельцев в Библии? — строго сказал Берия. — Хозяину это не понравится, с Богом у него отношения непростые. Я внимательно отслеживаю связи вашего Агреста, если что, я выкину его из проекта без излишних сантиментов. Я его в пыль сотру!
Курчатов молчал. Он уже привык к властности Берии, знал, что, когда того заносит, возражать не стоит. Возражать следовало, когда Берия остынет и станет податливым к разумным доводам. Берия исповедовал целесообразность, жестоким и беспощадным он становился, когда не видел другого пути. Во взаимоотношениях с ученым миром это не срабатывало, и Берия предпочитал идти по пути разумного компромисса.
Берия в свою очередь ждал возражений Курчатова, он ведь хорошо знал, как физик относится к Агресту, и ожидал от Курчатова яростной защиты его любимца. Но такой защиты не последовало, что обескуражило и. обезоружило куратора атомного проекта.
Он неловко сгреб справку по тунгусским событиям 1908 года со стола, сунул ее в сейф и, выжидая время, аккуратно запер сейф на два оборота ключа. Помедлив, повернулся к Курчатову.
— Значит, вы мне советуете не обращать внимания на эти давние события? — уже спокойнее спросил он. — Что же, поверим специалистам на слово. А насчет разведчиков? Они наши, Игорь Васильевич, советские. Вы ведь не отделяете себя от советского строя?
Курчатов уже был на выходе, когда Берия его вновь остановил. Он любил, чтобы последнее слово оставалось за ним. Еще больше Лаврентий Берия любил оставлять собеседника озадаченным и озабоченным.
— Товарищ Курчатов, — сказал он, чисто по-грузински налегая на «а», — а ведь разведчик, доставивший бомбу, умер, все рекомендованные меры не помогли. Его посмертно наградили орденом Ленина, как вы думаете, не малая ли награда человеку, который спас страну?
— Не за ордена и медали работаем, — сухо сказал Курчатов, — Я пойду, Лаврентий Павлович? У меня совещание назначено на четыре часа..
Но вера верой, а аналогичный вопрос Лаврентий Берия поставил перёд Королевым. Было это еще в сорок седьмом, Королева выдернули из авиационной «шарашки», потому что стране нужны были ракеты. Теперь уже было ясно, что ракеты — не блажь романтиков, не забава для пустопорожних мечтателей, это было идеальное средство доставки ядерного взрывного устройства в любую точку земного шара, и при этом ракета делала это быстрее и надежнее любого бомбардировщика. Королев загорелся.
— Неплохо было бы организовать комплексную экспедицию, — предложил он. — Я сам готов ее возглавить. А если мы найдем остатки инопланетного корабля?
— И будем бестолково их разглядывать, ничего не понимая в увиденном, — в тон ему продолжил Берия. — С тем, что у нас есть, разобраться не можем. Сколько лет товарищи занимаются находкой с Алатау? И есть подвижки? Лучше занимайся своим делом, Сергей, найдется, кому лазить по болотам и подставлять задницу комарам.
Он оказался прав: комплексная секретная экспедиция, созданная под эгидой МГБ, ничего в болотах не обнаружила. Единственным косвенным результатом явилось обнаружение радиоактивности на болоте, которая во много раз превышала естественный фон. Доказательством тому явились спилы деревьев, взятые на месте взрыва. Выпавшие на землю остатки радиоактивных веществ попали в деревья и отложились в годовом слое, который соответствовал году катастрофы. Какого-либо намека на наличие в районе радиоактивных руд спецэкспедиция также не нашла.
— Может, плохо искали? — подозрительно поинтересовался Берия у руководившего разведкой Реваза Вантарии. Воспаленное лицо геолога, усталые глаза и выпирающие скулы, которые еще хранили укусы таежного гнуса, ясно показывали, каким трудом дался экспедиции полевой сезон. Вантария покачал головой.
— Ваше право проверять, Лаврентий Павлович, — несколько обиженно сказал он. — Работали добросовестно. Нефть может быть, уранового месторождения нет.
