Вроде этого домика. Возьми что понравится. А если мистер и миссис Нормальная Семья начнут возникать, у тебя есть ломик. Сразу станут милыми и сговорчивыми. А может, стоит научить кое-чему здешнюю миссис? Ты научишь... так научишь, что она две недели сидеть не сможет.
Только у Толстяка куражу не хватит. Ему подавай приемник из машины. И цена-то этому приемнику медный грош. Ты только посмотри на него: толстая рожа, толстый зад, а куражу ни на грош.
И чего тогда навязался?
А того, что он дает твоей подружке то, чего у тебя нет. Пистоны. Ты уходишь на дело, чтобы добыть для нее деньги на сахарок и лекарство и все такое, а Толстяк лезет к тебе в спальню и прямо в твою девку.
Ты ей на фиг не нужен, парень. Ей подавай Толстяка. Сам знаешь, она валяется в твоей постели, жрет твой порошок, а Толстяк ее накачивает. Видишь их, видишь? Голые задницы и голые титьки, жирные и дряблые. Как она на нем скачет, аж сережки звенят. Те самые сережки, что ты ей подарил, звенят как бубенчики, а она бормочет:
– Боже, Толстяк, ты вот знаешь, чего мне надо... не то, что этот кретин... в своей кепочке... и в кретинских картинках. Он этого не может. Пустышка, вот он что такое. По-моему, так ему вообще нужны мальчики.
Ты этого не потерпишь, верно? Они просто кровь из тебя пьют. Да еще смеются за спиной.
Проучи их. В следующий раз, как увидишь на ней его толстую задницу, возьми этот долбаный ломик и врежь ему по толстому затылку. Пусть сучка узнает, чего ты стоишь. Отбери у нее все, что она из тебя вытянула. Держи ее за руки, пусть корчится, поняв, что с ней сейчас будет.
С тобой ей не справиться!
Нагнись над ней, зажми в зубах серьги, выдерни их с мясом. Теперь все эти кнопки, которые она натыкала в нос и уши. Выдергивай их зубами, одну за другой: поп, поп, поп.
Все в крови. Пусть посмотрит на своего жирного любовничка, как ты раскроил ему череп ломиком, вроде капустного кочана. Во! Ты это можешь!
Постой...
Ты же можешь сделать это сейчас.
Смотри, Толстяк заглядывает в окно кухни. Какая у него большая голова, одно удовольствие. Ломик при тебе. Они друг другу подходят, верно? Да, сейчас же. У тебя куражу хватит, ты сильный. Ты настоящий самец. Ну, вот, вот, вот!
Приятное чувство? Как хлюпнули мозги под ломиком! Вот он свалился прямо на клумбу. Смотри, рот набит грязью, он смотрит на тебя, разинув рот, будто молится, только ничего не слышно, потому что рот у него забит первосортной садовой землей. Всади туда ломик, вот так, может, вырастет ломиковое дерево, и к осени созреют новые ломики. Зубы повылетали, а глаза пялятся на тебя, блестят, как свежее дерьмо. Ломиком их! Поп! И еще один, поп!
Толстяк без глаз, тра-ля-ля. Толстяк без глаз, тра-ля-ля-ля!
Теперь толстяк лежит смирно. Ни грудь не шевельнется, ни сердечко не трепыхнется.
Избавься от этого недоноска. Подними-ка его, ты же сильный!
Неси его к фургону. Проще простого.
Сунь в кузов. Ты, насвистывая, забираешься в кабину, работа сделана на совесть. Вспыхивают фары, оживает двигатель, и ты едешь прочь. На ветровом стекле покачивается амулетик на счастье.
Ты проехал добрых десять миль. Вот и хватит. Славный тихий лесок, можно свернуть с дороги и остановить машину за деревьями.
Толстяк в кузове спит вечным сном.
Ты все еще насвистываешь, ты высок, как башня, и силен, как лев, ты вытаскиваешь из фургона канистру с бензином и поливаешь Толстяка, лежащего навзничь, сложившего руки на груди и уставившегося в небо красными дырами.
Вот это сила! Ты сидишь на крыше фургона и поливаешь себя остатками бензина. Прохладный, как вода горного ручья, бензин льется по лицу, стекает на грудь, пропитывает джинсы. Ты беззаботно хохочешь и льешь бензин себе в рот, он булькает в горле, и ты выпускаешь вверх бензиновый фонтанчик. А теперь спички...”
Он очнулся. Черт, приснится же. Убить ломиком лучшего друга! Завезти его в лес, облить машину бензином, а потом усесться на крышу и чиркнуть спичкой!
Он открыл глаза, ожидая увидеть полосатые занавески и Шез, отсыпающуюся после очередной дозы.
Было темно. Не совсем темно. Он удивленно охнул: в ноздри ударила бензиновая вонь. Он сидел на крыше фургона, ноги болтались над задним бортом. Бампер лежал на спине, лицо разбито в кровавое месиво. Ночь. Но почему так светло? Его глаза наткнулись на огонек спички, зажатой между большим и указательным пальцем.
Пламя лизнуло палец, смоченный бензином. Он взвизгнул. Руку мгновенно охватило багровое пламя, тело вспыхнуло, как огромный фитиль. Пылающая капля упала в лужу бензина в кузове.
Пламя с ревом взметнулось к вершинам деревьев.
Его глаза широко открыты. Он оказался словно в ядре солнца. Повсюду ослепительный свет и жар, миллионами клыков рвущий кожу.
С крыши фургона сорвалась живая молния, пронеслась к деревьям, вопя и опаляя зеленую листву.
Он кричал на бегу, зная, что умирает, но еще надеясь, что сможет убежать от смерти, вырваться из второй, огненной кожи. Выкипающие глаза еще различали набегающие из темноты древесные стволы, кочки, кроликов, прыскающих из-под ног огненной кометы, несущейся по земле.
Впереди, подобно чудесному видению, возникло озеро.
Глубокое прохладное озеро. Снова ожила надежда. Добежать до озера. Погасить огонь. Он останется жив. Останется жив!
Под ногами хлюпает грязь. Огненными клочьями отваливаются куски свитера. Бейсбольная кепка, которую чудесным образом пощадил огонь, по-прежнему крепко держится на голове.
Озеро отражает золотое сияние. Пылающая комета летит к воде. Еще, еще немного...
Горящая ступня цепляется за корень. Он с криком падает лицом вниз. Со следующим вздохом в легкие врывается огонь. Легкие спекаются. Он перекатывается на спину и замирает, клокоча горлом. Жир его тела просачиваясь наружу, загорается.
Озеро рядом, но все равно, что в тысяче миль. Кровь прикипает к коже. Огонь освещает нависающую ветвь. Зеленые листья перед горящими глазами танцуют вместе со звездами.
Глава 17Понедельник
К тому времени, как ничего не подозревающий хозяин дома спустился вниз готовить завтрак, все следы ночных событий были уничтожены, ломик утоплен в пруд, а кровь Толстяка на клумбе присыпана землей. Под утренним солнцем шрамы на лице раненого стянулись и горели. Нога, растревоженная нагрузкой, ныла так, что он еле доковылял до дома, но человек чувствовал себя бодро. Все шло как надо. Малютка Эми – настоящее сокровище для него.
Человек стоял под окном кухни, заглядывая внутрь. Хозяин дома весело подпевал песенке, лившейся из радиоприемника. Человек уже знал, что хозяина зовут Ричард Янг. Из подслушанных разговоров он узнал и кое-что о его жизни.
