— Эй, эй, паря! — заголосил выбежавший из ольховых зарослей человек, в котором стражник признал одного из местных служек. Прикрикнул недовольно, чтоб пошевеливался.
— Да бегу, бегу я, — взобрался к воротам слуга и, переведя дух, вытер слезящиеся глаза. — Уф, успел.
— Проходи, проходи, не стой тут, — поторопил страж, закрывая ворота.
— Иду… Силки проверял, думал — возьму зайчика, так нет — шиш, — расстроенно развел руками служка. — Что ж, придется теперь уж пустых щец похлебать.
— Ага, пустых, как же, — буркнул ему вслед воин. — Нешто тебе мало от боярина достается?
Пройдя от ворот к усадьбам, слуга юркнул в одну из курных избенок.
Растянувшись на лавке, накрытой медвежьей шкурой, Хельги-ярл привычно подложил под голову скатанный плащ. В дальнем углу, у пышущей жаром печки, тихо посапывала Алуша. Слава богам, хоть больше не плакала, видно, и впрямь оклемалась, не как в прошлые ночи — одни рыдания да стоны. Эх, дева, дева… Ничего, кончатся скоро твои страдания!
Довольно улыбнувшись, Хельги перевернулся на бок. Как и всякий викинг в чужой стороне, он спал не раздеваясь, положив по правую руку меч. Тихо было в избе, лишь потрескивали в круглой печке дрова, только снаружи что-то скребло по крыше — то ли ветки, то ли ночная птица.
Алуша у печки заворочалась, застонала и вдруг вскочила с ложа — растрепанная, в широкой мужской рубахе — и, закрыв руками лицо, застонала.
— Что такое? — встрепенулся ярл. — Аль приснилось чего?
— Мне страшно, княже… — прошептала девушка. — Чу! Скребет кто-то по крыше когтистой лапой! Не посланец ли обманутых нами богов?
Пробежав босиком по полу, девчонка, дрожа, уселась на лавку ярла. Хельги ласково погладил ее по спине:
— Ну, не дрожи, что ты… Я ж с тобою, верно?
— Так-то оно так, — тихо отозвалась Алуша. — Да все равно страшно. — Она испуганно покосилась на дверь. — Кажется, будто там стоит кто-то…
— Кто же там может стоять? — рассмеялся ярл. Встав, отодвинул засов, выглянул наружу. — Нету тут никого! Хочешь, сама посмотри?
Девушка подбежала к двери, выглянула:
— И в самом деле, нет… Давай вожжем светильник?
Клацнуло огниво. Разгоняя темноту, вспыхнуло желтое дрожащее пламя.
Алуша уселась на лавку, подтянув к подбородку колени:
— Не прогоняй меня, ладно?
— Сиди, что ж…
Хельги отвернулся, чувствуя, как девушка улеглась рядом.
— Погладь меня, — тихо попросила она.
Ярл провел ладонью по ее стриженным в кружок волосам.
— Не так, — прошептал дева. — Подожди…
Она поднялась и, встав на колени, резким движением скинула через голову рубаху. В желтом пламени светильника вспыхнуло обнаженное тело. Погладив себя по бокам, Алуша несмело улыбнулась и бросилась на грудь ярлу.
— Ты ведь не прогонишь меня сейчас, правда?
Взяв руку Хельги, девушка осторожно провела ею по своему животу, по маленькой груди с затвердевшими коричневыми сосками…
— Будь моим в эту ночь, князь, — попросила она. — Поверь, мне не нужно ничего больше…
В очаге догорали дровишки, а сидевший за столом Онгуз облизывал жирные пальцы:
— Ну, как, Микул? Хорош зайчик?
— Куда как хорош, — дожевывая, улыбнулся Микул. — Уваристый! Здорово, что тебе повезло сегодня. Не каждый день дичинку едим.
— Да уж, не каждый, — вытирая рукавом глаза, мелко засмеялся Онгуз; стекая по редкой бороденке его, капал на стол жир. Подобрав жирные пятна краюшкой, воеводский слуга с хитрецой взглянул на приятеля:
— А что, Микул, ты ведь здесь всех молодых парней знаешь?
— Как и ты, — Микул пожал плечами. — Зачем спрашиваешь?
— Так, — отмахнулся Онгуз. — Не знаешь, кто из них варяжскому князю прислуживает? Помнится, в их дружине младых отроков не было,
— И я не видел.
— Значит, из наших кто-то.
— И что тебе до него?
— Думаю, не мой ли должничок это, Немил? С Покрова резану должен, а никак его не встретить.
— Тю, Немил, говоришь? — рассмеялся Микул. — Да Немил вторую седмицу уже, как в Новгород подался, к родичам. Надоело, сказал, тут, в служках. Он давно уйти собирался.
— То и я слыхал, — покивал головой Онгуз, не далее как сегодня днем лично видевший Немила на новгородском торге. — Одначе всяко может быть. Говорят, он-то варяжскому гостю и служит! Вот бы узнать — так или нет?
Микул пожал плечами:
— Пойди да узнай — делов-то!
— Э, не скажи, парень! — Онгуз важно поднял вверх лоснящийся от жира палец. — Он ведь меня испугаться может. Возьмет да сбежит — как я тогда его сыщу?
— Вообще-то, верно, — почесав кудлатую голову, согласился Микул. — Знатная у тебя брага, Онгузе! Сразу видно — воеводская, я уж так опьянел, как… как… как не знаю кто.
— Пей, пей, друже. — Онгуз подлил в кружки браги. — Проверить, не Немил ли в служках, поможешь ли? А я уж с тобой потом поделюсь резаной…
— Не просьба! — Микул пьяно махнул рукой. — Прям посейчас и проверю, — пошатываясь, он поднялся с лавки.
— Князя-то варяжского не боишься?
— А чего его бояться? Не человек он, что ли? В случае чего скажу — избой обознался…
— Дров лучше возьми, — хрипло посоветовал Онгуз. — Скажешь — печь протопить пришел.
— И то верно! Ох, и хитер ты, Онгузе…
— Хитер не хитер… Матушке-то своей, чай, не говорил, куда пошел?
— Что я, совсем без ума? Сказал — хозяину допоздна буду служить сегодня. Да и не поздно ведь еще, темно просто… Инда пойду! — Микул решительно потянулся за полушубком и вышел, тяжело хлопнув дверью.
Немного выждав, Онгуз нащупал висевший на поясе нож и, выскочив на улицу, быстро пошел вслед за Микулом. Валил мокрыми хлопьями снег, и черное тяжелое небо висело над самыми крышами.
Прихватив от поленницы охапку дров, Микул, бесцеремонно отстранив плечом стража, поднялся по тяжелой лестнице в княжьи хоромы и скрылся в сенях… Спрятавшийся за амбаром Онгуз затаил дыхание. Дверь почти сразу открылась, и на пороге появился Микул, уже без дров. С крайне озадаченным видом он быстро спустился с крыльца и, почесывая затылок, пошел прочь. Онгуз за амбаром сунул нож за пояс:
— Кажись, пронесло…
В тот же миг на крыльцо выскочил молодой варяжский князь — с непокрытой головой, в темно-голубом плаще, накинутом поверх домашней туники. Что-то спросив у стража, он подозрительно оглядел двор.
— Нет, не пронесло. — Вытащив нож, Онгуз покачал головой и, словно ночной тать, крадучись двинулся вслед за удалявшимся в ночь парнем. Догнав, оглянулся и тихонько позвал:
